Воображаемый друг

Кристофер закрыл глаза. Позволил зуду хозяйничать у себя в мозгу. Увидел перед собой след из хлебных крошек. Пробелы между словами. Мысли, играющие в прятки. Ведущие его по следу. Первая открытка приказала ему ИДТИ, КУДА ВЕДЕТ ТЕБЯ НОС – к старушке на чердаке, чья открытка велела сейчас же навестить мать. Ей без тебя плохо. И велосипед, появившийся у дома Дэвида Олсона ровно с таким расчетом, чтобы Кристоферу хватило времени добраться до матери ровно в тот момент, когда она вручала Эмброузу рождественскую открытку от Дэвида, заканчивавшуюся словами P. S. Спасибо за бейсбольную перчатку, последним кусочком пазла.

И отдельно – за книги.

Зуд прекратился. Кристофер открыл глаза. Он чувствовал, что из его носа течет кровь, и даже чувствовал ее на языке. Но ему было все равно. Потому что наконец-то он поймал мысль, игравшую в прятки. Дэвид – не демон. Только маленький мальчик, передающий записки. И существует лишь одно место, где один ребенок может оставить записку другому. Даже если их разделяют десятилетия. Место, куда каждый ребенок из Милл-Гроув ходит за книгами.

Библиотека миссис Хендерсон.

Мэри Кэтрин снова наставила фонарик на тропинку. Обратила внимание на двух оленей, замерших при виде света.

– Господи Иисусе. Ненавижу оленей, – произнесла она, крестясь. – Короче, как отсюда выйти?

Кристофер увел Мэри Кэтрин с поляны. Откуда-то издалека доносился звук бульдозеров, выкорчевывающих деревья. Мистер Коллинз выиграл суд. Строительство возобновлено. Кристофер так и думал. Скоро мистер Коллинз прокорчует себе дорогу до самого домика на дереве.

– А для чего именно служит этот домик на дереве? – спрашивал он славного человека.

ты построил портал в воображаемый мир.

Может статься, славный человек в плену, может статься, под пытками – Кристофер не знал.

Не знал, жив ли славный человек вообще.

Все, что он знал: пока славного человека нет рядом, некому защитить мир от шептуньи.

Кроме него самого.

Глава 44

Тормоз Эд проснулся. Почесал локоть и посмотрел на дерево за окном своей комнаты. Дерево было все в снегу. Снег пригибал ветви к земле, из-за чего они смахивали на нездоровую улыбку.

Нездоровая улыбка, Эдди. Вот что такое хмурый вид. Просто улыбка, которая приболела.

Так говаривала бабушка, прежде чем иссохла и умерла. Он не знал, почему сейчас о ней вспомнил. Как будто она сейчас находилась рядом с ним в комнате. Пахла старым платьем. И шептала:

Слушай бабушку.

Тормоз Эд вылез из кровати.

Холодный деревянный пол не чувствовался под ногами. Он подошел к окну. Открыл его и посмотрел на мокрый снег, лежащий на водоотливе. Набрал в руку и слепил снежок. Идеально круглый. Идеально гладкий. Как Земля. Руки почему-то не чувствовали холод. Наоборот, было приятно. Как вынутая из морозилки сахарная вата из парка аттракционов «Кеннивуд».

Не объедайся. Получишь заворот кишок. Слушай бабушку.

Тормоз Эд закрыл окно. Он не ощущал, как морозный воздух охлаждает его лицо. Но теперь щеки покраснели, и хотелось пить. Не из-под крана. Из фильтра. Тормоз Эд прошел по коридору. Миновал гостевую спальню, где спал отец. Снежок таял у него в руке, маленькие капельки приземлялись на паркет, и получался будто след из хлебных крошек. Тормоз Эд миновал хозяйскую спальню, где спала мать.

– Почему вы спите в разных комнатах? – как-то спросил он у матери.

– Потому что твой отец храпит, детка, – ответила мать, и он поверил.

Тормоз Эд спустился по лестнице. Зашел в кухню, налил себе воды из фильтра. В свой любимый стакан. Халк… пить! Он проглотил воду за десять секунд. Жажда не проходила. Выпил еще стакан. И еще. Казалось, что у него температура. Но чувствовал он себя нормально. Просто немного разгорячился. Просто в кухне очень душно.

Я не могу дышать, Эдди. Выйди. Слушай бабушку.

Тормоз Эд открыл прозрачную раздвижную дверь.

Он стоял, наполняя легкие холодным воздухом с привкусом замороженного сока. На миг духота рассеялась. Он перестал ощущать себя, как бабушка, с трубками в носу, заставляющая его пообещать, что он не повторит ее ошибок и никогда не начнет курить. Интересно, а вдруг бабушку похоронили заживо и ей нечем было дышать в гробу? Вдруг она и сейчас пытается сдвинуть крышку? Он прошел на задний дворик и уселся на качели, свисающие со старого дуба, как рождественское украшение. А как там бабушка называла украшения? Каким-то словом из своей любимой старой песни.

Ну и фрукт, Эдди.

Тормоз Эд сидел и думал о бабушке, а сам сжимал свой снежок все крепче и крепче. Положил его к корням дуба. И слепил еще один. И еще. И еще. Может быть, пригодятся, чтобы защищать Кристофера и домик на дереве. Потому что люди падки на чужое. Плохие люди, вроде Брэйди Коллинза.

Друзей нужно защищать. Слушай бабушку.