Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

На другом листе в той же рукописи человек в желто-красной одежде высовывает язык и тычет пальцем в сторону Бога, изображенного в облике Христа (II.4.20). Это «сын одной израильтянки, родившийся от египтянина». Как рассказывалось в Книге Левит (24:10–14), он «поссорился в стане… с израильтянином; хулил… имя Господне и злословил. И привели его к Моисею… и посадили его под стражу, доколе не будет объявлена им воля Господня. И сказал Господь Моисею, говоря: выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями». Комментарий к этой истории разъяснял, что этот богохульник олицетворяет mescreanz («неверующих», «неверных») и populicanz («павликан» – еретиков), которые хулят Бога и таинство евхаристии. Потому иллюстрация к комментарию вертикально разделена на две половины. Слева, под фигурой Христа, священник над алтарем поднимает гостию, ставшую его Телом. Справа под злословящим «сыном израильтянки» стоят нечестивцы – двое из них одеты в круглые шапочки, в каких нередко изображали евреев, а один из них вдобавок держит в руках жертвенного козленка – еще одно напоминание об иудейском культе. И богохульник в желтом, и еретики/иудеи предстают в позе, в какой очень часто можно увидеть грешников и демонов. Они движутся вперед (прочь, за рамку миниатюры), но, извернувшись, смотрят назад – на того, кто их изгнал, посрамил или проклял[825].

Представляя палачей Христа с высунутыми языками, художники и скульпторы, среди прочего, уподобляли их демонам. Ведь дьявола и его подручных с раннего Средневековья представляли как звероподобных гибридов со вздыбленными или пламенеющими волосами, языками пламени, исходящими изо рта, или агрессивно торчащими языками такого же цвета[826]. На некоторых изображениях грешник, пожираемый Сатаной, «замещал» его язык, т. е. зримо превращался в орудие своего господина (II.4.21).

Мартин (ум. 579/580 г.), архиепископ Браги и «апостол Галисии», требовал от христиан властвовать «как над распущенными рабами души, над языком, чревом и похотью». Как сформулировал Александр Махов, в средневековой проповеди эта триада (lingua, venter и libido) выстраивалась в ось греховности, пронизывающую человеческое тело. Демонстрируя связь между центрами вожделений и инструментами порока, художники и скульпторы часто представляли дьявола с дополнительными мордами, пастями и языками на животе и в паху. Причем на многих из таких изображений язык, высунутый дьяволом из его нижней личины, помещали ровно на место фаллоса (II.4.22)[827]. Это был своего рода визуальный эвфемизм, позволявший изобличить похоть и потворство плоти как служение демонам, не изображая гениталии Сатаны.

II.4.19. Морализованная Библия. Париж. Ок. 1220–1230 гг.

Wien. Österreichische Nationalbibliothek. Cod. Vindobonensis 2554. Fol. 19

II.4.20. Морализованная Библия. Париж. Ок. 1220–1230 гг.

Wien. Österreichische Nationalbibliothek. Cod. Vindobonensis 2554. Fol. 30

II.4.21. Крылатый монстр, который, видимо, олицетворял дьявола, пожирает грешника. Голова жертвы «замещает» язык чудовища. У человека язык тоже высунут и продолжает эту эстафету.

Капитель в церкви Сен-Пьер в Шовиньи (Франция). Начало XII в.

II.4.22. Сатана с языком на месте фаллоса.

Книга виноградника Господа нашего (Livre de la Vigne de Nostre Seigneur). Франция. Ок. 1450–1470 гг.

Oxford. Bodleian Library. Ms. Douce 134. Fol. 67v

«Говорение „с высунутым языком“, говорение животом-чревом, говорение гениталиями – три метафоры одного и того же: лжеречи. Высунутый язык поставлен здесь в один ряд с „нижними“ сферами греховности, обнажение языка осмыслено как вариация на темы „телесного низа“ и его греховных проявлений»[828]. В XVI в. французский философ и юрист Жан Боден в трактате «О демономании ведьм» так описывал речь одержимой, через которую на самом деле говорит дьявол: «Когда злой дух говорит, он говорит иногда словно бы в животе, а рот женщины остается закрытым, иногда с языком, высунутым изо рта до колен, иногда – срамными частями», т. е. гениталиями[829].