Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Эта стратегия была направлена также на то, чтобы развалить Движение, притянуть к себе так называемые умеренные элементы и изолировать наиболее активных членов АНК и коммунистов. Наши массовые действия представлялись как порождение разочарованных романтиков и революционеров, которые были настроены на срыв переговоров. Джо Слово и Мак Махарадж опровергли эту теорию, став ключевыми участниками переговоров. Крис Хани и я ясно дали понять, что выступаем за урегулирование посредством переговоров.

Случилось так, что я участвовал в первом раунде многопартийных переговоров с января по май 1992 года в качестве представителя партии. Этот форум стал известен как КОДЕСА — Конференция за демократическую Южную Африку. Когда я появился там, один из ветеранов МК ещё с 60-х годов, обеспечивавший нашу безопасность, пошутил: «Довольно долгий путь: Одесса — КОДЕСА».

Было чрезвычайно любопытно встретиться лицом к лицу с нашими давними врагами. Я участвовал в работе комиссии, занимавшейся вопросами «выравнивания политического игрового поля». В правительственной команде был Нейл Барнард, который ещё был руководителем государственной Национальной разведывательной службы. Я знал, что он играл ключевую роль в изменении курса по направлению к реформам. Он начал зондировать точку зрения Манделы, сидевшего в тюрьме, ещё с 1986 года.

Мы познакомились друг с другом за чашкой кофе. Он дал понять, что из моих досье знал обо мне всё. Он показал мне руками, насколько толстым было моё дело. Я ответил тем же, показав только, что его досье у меня было толще, чем моё у него.

В этой же комиссии были два наиболее упорных представителя правительственной стороны: Коби Котце — министр юстиции и Хернус Криль — министр законности и порядка. Ни один из них не уступал ни на волосок, будь то вопросы освобождения остающихся в тюрьме политических заключённых (в случае с Котце) или вопросы ответственности полиции за насилие (в случае с Крилем).

Они напоминали мне моих учителей-африканеров. Прямолинейные и упрямые, но не без сухого юмора. Они не были дураками, знали, чего хотят, и твёрдо придерживались своей линии. Во время перерыва, который наступил после того, как наша делегация и наши союзники в какой-то мере проложили путь для дальнейшего успеха переговоров, я спросил их, знают ли они, что говорится о нашем сотрудничестве.

— Что правительство и коммунисты — союзники?

— Нет, — ответил я на африкаанс, — что правительство и «Вула» гоняют мяч вместе.

— «Вула»? — Они были сбиты с толку.

Я «отбарабанил» имена: Мак Махарадж был одним из двух руководителей объединенного административного аппарата;

Джанета Лав была его помощницей; Правин Гордан был сопредседателем Комитета по управлению; Мо Шейк возглавлял делегацию Индийского национального конгресса в нашей комиссии.

Котце и Криль поняли юмор ситуации. Они представляли «Вулу» как операцию, направленную на срыв переговоров. Я встретил на переговорах своего старого руководителя Роули Аренстайна. Ему было уже ближе к семидесяти, он стал сторонником «Инкаты», но представлял одну из мелких индийских партий, вошедших в состав дискредитировавшего себя трехпалатного парламента. Несмотря на политические разногласия, встреча с ним была волнующей.

Я не испытывал никаких сложностей, включаясь в процесс переговоров. Со времени создания МК нашей задачей было заставить правительство вступить в переговоры. Но нам нужно было быть осторожными, чтобы не попасть в ловушку. Природа правящих слоев не позволяет им отдавать власть добровольно. Ответом на их решимость управлять темпом преобразований и держать их внутри приемлемых для них границ является мобилизация народа. Мы должны вовлекать в этот процесс массовые силы и избегать изолированных от людей переговоров между элитами. Если на нашей стороне и были разногласия, то они были не между сторонниками переговоров и сторонниками восстания, как утверждала пресса. Эти разногласия были в вопросах правильного баланса между переговорами и мобилизацией масс и в вопросе об их синхронизации. Если мы не будем вовлекать массы в этот процесс, то мы не сможем сдвинуть баланс власти в пользу демократических сил.

Внутри нашего руководства не было фундаментальных противоречий. Именно по этой причине раскол в наших рядах, на который надеялись наши оппоненты, не состоялся.

Какими бы умными ни были наши противники, в нашей комиссии я наблюдал поразительные и опасные рецидивы их прошлого. Мы обидели Хернуса Криля, возложив основную часть ответственности за насилие в стране на полицию.

Его терпение истощилось, и он заявил, что намерен «снять перчатки» и разоблачить нас, сидящих здесь и претендующих на то, что у нас «лилейно-белые руки». Один из его полицейских генералов передал ему увесистую чёрную папку. Пока он перелистывал её, я размышлял, какое из моих «преступлений» он собирался разоблачить.

— 5 декабря 1991 года, — начал он тоном строгого учителя, — Коммунистическая партия провела собрание в одной из гостиниц в Хилбрау, в ходе которого был сделан ряд заявлений.

Я помнил это собрание.