Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Всё это не означало неуважительного отношения к культурным традициям наших народов. Традиционные знахари могли быть исключительно хорошими знатоками трав и психологами. Современной медицине можно было многому поучиться у них. Но когда дело доходило до вопросов безопасности, все остальные соображения должны отходить на второй план. Было ясно одно: магия не обеспечивает безопасности. Невозможно вызвать туман в тот момент, когда в нём возникает нужда. Нет muti (снадобья), которое сделает вас непобедимыми. Победа зависит не от muti, а от знаний, подготовки и от того факта, что мы ведем справедливую войну.

Я посмотрел на Сейисо и Боба, которые сидели рядом, и сказал, что мы должны учиться у жизни. Примером был матч по волейболу в предыдущий день. Я сослался на использование Бобом muti. Я сказал им, что Боб был хорошим психологом. Ему почти удалось заставить команду Сейисо засомневаться в своей способности противостоять его секретному оружию. Они заколебались, поскольку Боб играл хорошо. Но затем Сейисо стряхнул сомнение и настроил свою команду. Не так ли?

Все засмеялись, и Сейисо кивнул головой в знак согласия. Но Боб, проказничавший до конца, повернулся к классу и, вращая глазами, предупредил: «Бойтесь колдунов».

Товарищи работали в течение недели, зачастую проводя целый день, а иногда и часть ночи в окружающих школу лесах. Они занимались тактикой, устраивали друг другу засады, и совершали внезапные налёты на учебные цели. На одной из стадий подготовки они жили в подземных бункерах, которые сами же и построили. Здесь было гораздо больше творчества и практических занятий, нежели когда мы учились в Одессе. Это, по-видимому, было результатом опыта, накопленного в течение последних десяти лет.

Директор школы повел меня познакомиться с местностью и предложил попытаться найти подземные убежища.

— Я ничего не вижу, — признался я, прощупывая глазами территорию.

Он нагнулся и вскрыл секретный вход в разветвлённую систему туннелей, вырытых по вьетнамскому образцу. Мы стояли прямо над ними.

Он объяснил, что они начали с обучения товарищей созданию небольших тайников, чтобы прятать оружие. Тайники должны были быть глубиной не менее одного метра под уровнем земли. Бойцам показывали, как упаковывать оружие и взрывчатку в защищённые от сырости контейнеры. Их предупредили, чтобы они не оставляли никаких следов. Одна группа, вернувшаяся через неделю, чтобы проверить сохранность тайника, обнаружила, что он раскопан кабанами. Директор засмеялся: «Когда они копали тайники, то ели конфеты и бросали фантики в яму».

Я был поражён тем, что животные способны улавливать запах конфетной обертки на метр в глубину. К этому необходимо было относиться очень серьёзно в пограничных и сельских районах Южной Африки, где водилось много диких животных.

Я присутствовал на лекции по вопросам безопасности, которую проводил сам директор. Он рассматривал проблемы революционного движения, которые возникали из-за проникновения врагов в его ряды. Он подчёркивал, что в этом была большая опасность, нежели в непосредственном нападении. После лекции, за кофе в его кабинете, я сказал директору, что проникновение шпионов становилось всё большей головной болью для нашего Движения, особенно с наплывом в наши ряды такого большого числа людей, неизвестных нам. Проблема была в том, что во многих случаях без убедительных фактов трудно было проверить подозрения.

— Где же, в конечном счёте, — спросил я, поскольку меня это очень интересовало, — ответ на этот вопрос?

Он постучал по носу, понюхал воздух и ответил одним словом:

— Интуиция.

Это удивило меня.

— Интуиция? — спросил я с сомнением. — Не оказываемся ли мы в царстве мистики?

Он засмеялся. Его глаза заблестели и в них появился интерес.

— Nein! Nein! Сначала идёт теория. Практическое применение возникает на базе знаний. Из практики возникает опыт. И тогда… — заявил он с триумфом, — из большого, большого опыта возникает нечто, похожее на шестое чувство… — Он опять постучал по носу, в его глазах были искорки, — …интуиция.

Все его преподаватели были людьми столь же убеждёнными, как и он. Они производили впечатление людей с хорошим знанием предметов, которые преподавали, и с прочными идеологическими взглядами. Они были тверды и уверены во всём. Ни один из них не выказывал никаких признаков сомнений. Эта необходимость в решительности проистекала из угрозы со стороны их большого соседа — Западной Германии. Тень Федеративной Республики падала на все дискуссии. Она рассматривалась как преемник гитлеровского антикоммунизма. Это было государство, которое мягко относилось к бывшим нацистам. Оно было намерено разрушить ГДР и именно поэтому «Стена» была необходимой. Что плохого в границе между двумя государствами, одно из которых вело себя исключительно враждебно по отношению к другому? Всё это звучало убедительно.