Вопль археоптерикса

– Юргена и Прохора попрошу, – посмотрел я на Юргена, а говорил больше для Проши, – используя свой инглиш или дойч, разузнать, как мы можем выбраться отсюда домой. Нам всем надо дас хаус. Не знаю. Может, теперь уже и поезда не ходят. Поезда, чух-чух. – Я промаршировал на месте, изображая, как в детстве, паровоз, показал ладонью с сжатыми пальцами самолет, планирующий в небе, засмеялся, когда немец очень серьезно кивнул. – Дас хаус, Юрген. Пройдите по палаточному городку, поговорите осторожно, не надо ничего пояснять. Нихт ферштеен, да и все, если сильно любопытствовать станут.

– Я понял, Миша, – тихо сказал Прохор, – я попробую. Но не обещаю. Вся надежда на Юргена, что он найдет немцев. Вот в этом я и попробую ему помочь.

Он обернулся к Юргену. Тот напряженно вглядывался в наши лица и лишь кивал.

– И воды, попросите воды, без жратвы обойдемся, а вот без воды плохо дело, – добавил я, рассмеявшись.

Они пошли через поле к видневшимся разноцветным палаткам.

На поле было пустынно. Ездили машинки-уборщики. Самолеты черными глыбами высились вокруг. Экипажи давно разошлись. Нам что-то кричали и куда-то звали. Знать бы, еще что кричали и куда звали.

– Я похожу погуляю, – сказал Петр Иваныч. – Ты меня, Миша, не теряй.

– Далеко не забредай, Петр Иваныч, здесь не джунгли, здесь может быть и опасно, – сказал я машинально.

Показалось, что ерунду сказал, а потом дошло, что не ерунду. В джунглях все ясно и понятно, а от людей порой не знаешь, что ожидать. Вот и Петр Иваныч меня понял, очень серьезно сказал: «Есть, товарищ капитан» – и пошел.

– Костя, ты в карауле. А я пойду машину проверю. Но боюсь, никто через границы «ланкастер» не пропустит. Сюда, похоже, только за счет этой выставки и прошли без проблем. Есть у меня одна идея – здесь же капитализм, ну вот мы и будем завтра деньги зарабатывать себе на билеты домой.

Костя с Алексеем опешили и на меня удивленно уставились. Костя отмер первым:

– Как это мы будем зарабатывать?

– Да вот думаю на «ланкастере» народ покатать. Как вам такая идея?

Брови Кости поползли на лоб. Алешка хмыкнул.

– Здорово! Только бы горючки хватило, – покачал головой радист.

– По идее должно хватить, – сказал штурман.

– Ну и салон почистить надо, – рассмеялся я. – Особенно бомболюк. Алешка, поможешь?

– А то!

Машину проверять и не надо было, зачем ее проверять, если только несколько часов назад в небе были. Мыть и чистить фюзеляж – дело муторное. К тому же улетали мы в спешке, побросав внутрь то, что попало под руку. Поэтому на наших «кроватях» валялись инструменты, топоры, юнкерсовские парашюты, Прошины экземпляры, которые он бросал в то время, когда мы закидывали свое. Н-да. Было это еще сегодня утром. Или когда утром? Утром, когда все было неясным.

Вот все и объяснилось самым неприятным образом. Хотя, может, и не самым – мы все-таки не с динозаврами общаемся, а с людьми говорим. Хотя и не говорим, языка-то не понимаем, но все равно так лучше.

И странному собранию самолетов объяснение простое – выставка антиквариата. И триплан, и Як, даже наш «ланкастер» с налетом меньше десяти часов, и даже мы сами – все антиквариат. Но только думается мне, что многие из этих пилотов, может, даже и просто любителей, в воздух поднимут такие машины, которые я и в глаза не видел. Хотя бы вон ту стрекозу…

Алексей и Костя лежали на траве и смотрели в небо, на белые облачные росчерки – следы самолетов, идущих на высоте. В наше время такие следы были редкостью, а сейчас, похоже, к ним привыкли. Обыденное небо сейчас, в будущем, перечеркнуто такими вот следами.

Там, в высоте, настоящие самолеты. И пассажирских, наверное, много, почтовые, военные, само собой. Интересно, как высоко сейчас летают? Наверное, в стратосферу каждый авиатор поднимался… туда, куда у нас – только ценой жизни. Сколько Осоавиахим-1 взял? Двадцать тысяч шестьсот метров, рекорд высоты. Все погибли тогда.

Ребята смотрели вверх, то ли мечтали, то ли завидовали, а я, сам не знаю почему, не мог оторвать взгляд от машины, легкой, будто игрушка, похожей на стрекозу, которая и не летала почти – поднялась метра на два от земли, сделала круг и села. Но как она это сделала! Застрекотала, и – вертикально, без разбега. Круг небольшой, метров двести. И села так же вертикально, строго на прежнее место. Что ей джунгли, зачем ей полоса!

Пока не взлетела, я думал – автожир, в авиашколу привозили маленький. Планировалось по одному полету на курсанта, но до меня очередь тогда не дошла – поломался, хорошо хоть, никто не разбился. Оказывается, не автожир, а вертолет, в эскадрилье только слухи ходили, вроде у немцев на флоте есть такие машины. Нам даже профилей не показывали, а может, и не добыла разведка их профили. Вот увидел теперь. Странная штука. Два винта синхронизированы, вверх смотрят, пилот сидит не в кабине, а на носу. Именно не внутри, а сверху, как на картинках про первых авиаторов. Вся машина трясется, подпрыгивает, но маневрирует так, как обычный самолет не сможет.