Вопль убийства

— Я проезжала через него, когда путешествовала по Котсвольду, вот и все.

— Вы знаете кого-либо в Бэнфорде? — продолжал спрашивать этот мужчина. Он не сводил с нее пристального, немигающего взгляда, как бы заставляя говорить правду.

— Ни единой души, — ответила Шейла. Усталость, на несколько минут оставившая ее, наваливалась снова. — Не может быть, что вы разбудили меня, только чтобы спросить об этом?

— Да, именно так. Мне очень жаль, что вынужден был вас разбудить, но это очень и очень важно. Скажите, имя Коллис вам что-нибудь говорит? К, О, два Л, И, С — Коллис, — настойчиво повторил он.

Шейла задумалась на некоторое время, потом ответила:

— Нет. Я знаю двух человек: по имени Коллинз и по имени Колин.

— Это Коллис, — повторил он. — Почему вы ехали так поздно по этой сельской дороге?

— Судя по карте, так было короче, — объяснила она, — а Эрик… — У нее перехватило дыхание, и в первый раз она выказала нежелание говорить и замолчала. Какое право имел этот человек задавать ей подобные вопросы? Она увидела, как взгляд его синих глаз стал суров и губы осуждающе поджались. Долгую минуту они смотрели друг другу в глаза, пока наконец мужчина не смягчился немного, не став, правда, от этого менее грозным.

— Мисс Бернс, — тихо произнес он, — вы, кажется, случайно оказались замешанной в особо важное преступление. Чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем скорее с вас будут сняты все подозрения, и вы сможете лечь спать. Но на эти вопросы необходимо ответить.

Молчание, наступившее после этих слов, прервал Джим Хортон, проговоривший от двери враждебным тоном:

— Я принес кофе, Доулиш.

— Спасибо. Хотите кофе, мисс Бернс?

Она заколебалась. У нее появилось огромное желание заупрямиться, пойти наперекор этому человеку. Возможно, это желание подогревалось отношением Хортона, но ей очень хотелось пить и надо было что-то сделать, чтобы прояснилось в голове. Она постаралась приподняться и сесть поудобнее.

— Да, пожалуйста, черный.

В поле ее зрения появился Джим Хортон. Он поставил поднос на прикроватный столик и налил кофе. На подносе стояла только одна чашка.

Великан подождал с хорошо сдерживаемым нетерпением, пока Шейла выпила кофе, и сразу начал задавать свои вопросы, как будто перерыва не было вовсе.

— Почему вы так поздно ехали, мисс Бернс?

— Я хотела сегодня к ночи попасть в Оксфорд, — ответила она.

— Какое дело у вас в Оксфорде?

Она задержала дыхание.

— Я… я собиралась увидеться с другом.

— Что за друг?

Она разозлилась.

— Это вас совершенно не касается.

— Я с этим полностью согласен, — сказал Хортон.

Шейла яростно уставилась на великана, но постепенно выражение его лица заставило ее гнев рассеяться. У него было, как говорится, хорошее лицо, а во взгляде его васильковых глаз были прямота и искренность. Он сидел, не говоря ни слова, внимательно наблюдал за ней, а она видела Хортона рядом с ним и понимала, что тот одобряет ее позицию. Но именно великан удерживал на себе ее внимание и каким-то образом давал ей понять, что понимает ее мучения. Не было у нее для этого другого слова: именно мучения ее души и сердца.

— Нам очень поможет, а вы избавитесь от многих неприятностей, если все расскажете мне, — мягко произнес он. — Это очень личное?

— Да, очень.

— Вам будет легче говорить без мистера Хортона?

— Нет… — Она тяжело дышала.

— Я полицейский, — напомнил ей Доулиш. — Все, что вы мне расскажете абсолютно конфиденциально, таким и останется, если только не будет доказана связь с серией преступлений, которые я расследую.

— Но это не связано! — воскликнула она. — Никак не может быть связано!

— Джим, — великан повернул голову, — оставьте нас наедине на несколько минут.

— Если это то, чего хочет мисс Бернс, — напыщенно произнес Хортон. — Как вы, мисс Бернс?

— Пожалуйста, — попросила Шейла, — это не потому, что я не доверяю…

Она оборвала фразу, не зная, как выразиться поточнее, чтобы при этом не обидеть человека, который был добр к ней, но все-таки был ей чужим.

Хортон кивнул ей и вышел, бросив грубовато:

— Позовите меня, если понадоблюсь.

Значит, он не обиделся. Правда, дверь он за собой захлопнул, но это было неважно. А важной была улыбка на лице великана, игравшая в его глазах и около уголков рта. Шейла интуитивно чувствовала, что ему можно доверять. Почти сразу, даже не осознав толком почему, она стала говорить свободнее, чем с кем бы то ни было за последние недели… Что недели… Месяцы! Сначала она рассказывала невразумительно, перескакивая с одного аспекта своих взаимоотношений с Эриком на другой, но постепенно рассказ стал более логичным, развертывался плавно, и в ее памяти стали всплывать забытые или полузабытые ощущения.