Вопль убийства

— У меня нервная болезнь, нейродермит, — объяснила Клэр, плюхаясь на стул. — Джим, дорогой, ты знаешь так же хорошо, как и я, что молодой Дэвид Тэвнотт сделает все, что ему взбредет в голову. Он натуральный потомок маркиза де Сада. И ты это знаешь.

— В нем есть некоторая жестокость, это верно, но ведь ты же не слышала, что говорил Доулиш.

— Я слышала, как ты сказал, что чудовищно предполагать, будто кто-то из Тэвноттов может держать пленника. Это не так. Они это делали. Глава этой семьи держал одну из своих бывших жен на чердаке.

— Это совсем другое дело!

— Либо факт есть, либо его нет. Тот, о котором я говорю, может быть легко проверен! — Клэр снова зевнула и мутным взглядом посмотрела на Доулиша.

— Многое ли из нашего разговора вы слышали? — спросил Доулиш, удивленный тем, насколько эта женщина изменила свое отношение к нему.

— Достаточно, чтобы понять: вы считаете, что мертвеца могли держать пленником где-то около Бэнфорд-Мэнора и каким-то образом убили после того, как он убежал. И, кажется, я услышала имя Коллис.

— Значит, вы слышали довольно много, — сухо заметил Доулиш. — Да, Коллис — преступник с международной репутацией. Мертвеца зовут Халл.

— И этот Коллис похищает людей, владеющих информацией, на основе которой можно совершить преступление, а затем, получив эту информацию, убивает их. Вы, кажется, так говорили?

— Ты, должно быть, подслушивала с самого начала, — проворчал Хортон.

— Просто естественное женское любопытство, дорогой Джим. Я поняла, что мы не очень-то помогаем, и мне стало стыдно. Когда я устаю, я всегда стервозно веду себя, — добавила она в сторону Доулиша.

Прежде чем Доулиш успел ей ответить, вмешался Хортон:

— Я все равно заявляю, что нелепо предполагать, будто этот человек был пленником в Мэноре и сбежал оттуда.

— А я все равно говорю, что Дэвид Тэвнотт — зверь и садист, способный разрезать человека на мелкие кусочки, лишь бы послушать, как он кричит, — возразила Клэр.

— Ты так предубеждена против Дэвида, что, послушав тебя, просто с ума сойдешь!

— Да, я очень предубеждена, — призналась Клэр и, подвинувшись на краешек стула, умиротворяющим жестом протянула к мужу руку. Он взял ее руку в свои, и у Доулиша создалось странное впечатление, что она больше похожа на мать, успокаивающую упрямого ребенка, а не на жену, укоряющую раздраженного мужа. «Она старше Хортона лет на восемь — десять», — решил Доулиш.

— Когда Дэвиду было семнадцать лет, мистер Доулиш, его даже судили за жестокость к маленькой девочке, дочери одного из садовников. Леди Тэвнотт, нынешняя леди Тэвнотт, которая потом заболела, хотела купить молчание садовника, но сэр Хьюго не разрешил. Он даже поощрил Национальное общество по предотвращению преступлений против детей к передаче дела в суд.

— Но суд решил, что это была случайность, — с удовлетворением поспешил вставить Хортон.

— Двумя голосами против одного. Двое решили, что они просто невинно играли, а один — что Дэвид нарочно заломил ей руку за спину, чтобы послушать, как она закричит, и посмотреть, что происходит, когда ломается кость. Ух! Я Дэвида видеть не могу без содрогания.

— А что произошло потом? — заинтересованно спросил Доулиш.

— Дэвид уехал на год в Америку, в школу на Ньюфаундленде, а оттуда вернулся прямо в Оксфорд. Несколько лет он вообще почти не появлялся в усадьбе. Садовник с семьей уехал, и этот случай стал еще одной семейной тайной, так называемым скелетом в шкафу.

— Который тебе доставляет удовольствие каждый раз выкапывать, — громко заметил Хортон.

— Джим, дорогой, мистеру Доулишу полагается знать правду, и он может точно так же узнать ее не от меня, а расспрашивая по соседним деревням или в Бэнфорде. А будет гораздо хуже, если полиция будет всюду ходить и задавать вопросы.

Хортон больше не спорил, но выглядел уныло.

— Как давно это произошло? — задумчиво спросил Доулиш.

— В августе будет шесть лет, — ответила Клэр.

— А сейчас Дэвид снова здесь?

— Он сейчас фактически управляет хозяйством, с тех пор как у его отца было два инфаркта, а мать сошла с ума.

— Клэр! — воскликнул Хортон.

— Ее надо бы отправить в психиатрическую больницу. Но они смогли обеспечить ей уход дома, с дневной и ночной сиделками и… — Клэр оборвала свою речь и похлопала мужа по руке. — Мне очень жаль, Джим, но мистер Доулиш все равно узнал бы все это. Я знаю, что ты терпеть не можешь смотреть в глаза правде о Тэвноттах. Но они действительно странная семья, и лучшие из них были вынуждены уехать.

Хортон поднялся.