Вопреки разуму, по велению сердца (СИ)

Следующий залп оставшихся требушетов вновь поднял волну осколков над головами обороняющихся, два требушета вывели из строя две из шести баллисты, защищавшие ворота, один из камней попал в сами ворота, но те устояли, ответив натужным треском. Звонко пропел горн, и вперед выдвинулась пехота, прикрываясь от стрел большими осадными щитами. Вслед за пехотой двинулся таран, медленно и неотвратимо двигаясь к стенам города. Бойцов, тащивших таран, прикрывал деревянный навес. Вновь ответили баллисты, и снова каждая нашла свою цель, подпалив еще 4 требушета. «Дуэль» баллист и требушетов продолжалась. Пока баллисты отвлекались на требушеты, не успокоившись, до тех пока последний не загорелся, таран и пехота с лестницами постепенно приближались к стенам города.

Стоило пехоте приблизиться на расстояние полета стрелы, как из города посыпался град стрел, подгоняемый диким ветром на удачу дувшим в спины обороняющихся, словно сама природа была на стороне защитников города. Вслед за залпом загорелись первые щиты, но это не остановило напор осаждающих. Пехота подходила к городу все ближе и ближе, баллисты уже ничего не могли им сделать, так как пока они отвлекались на требушеты, пехота и таран успели пройти в зону слепого пятна баллист.

Стейс готовил внутренние периметры двора замка к бою. Внутренний двор замка будет последним оплотом защитников города. За крепкими каменными стенами укрылись жители города. Вопли детей и плач матерей делали и без того напряженную обстановку поистине адской. Предводитель теней стоял на колокольне и оглядывал округу, с каждой минутой становясь все мрачнее. Все яснее было: им ни за что не снять осаду своими силами, значит, надо любой ценой продержаться до подхода подкреплений, крутилась мысль в его голове.

Темнота опускалась на землю, костры светили все ярче, смолкшие было барабаны вновь загремели с новой силой. «Неужели Мэлл-Аунн так жаждет город, что совсем потерял голову? Это дает нам шанс», – Предводитель теней позволил себе улыбнуться.

А варвары кричали и бесновались под стенами, и торжествующий Мэлл-Аунн не стал их останавливать. Отрядный менестрель вскочил на перевернутую повозку и, аккомпанируя себе на плохонькой лютне, громко завопил гимн всех наемников:

«Там робкое войско и слабый правитель,

И обветшала стена,

А звонкой казны – хоть лопатой гребите.

И век не выпить вина!

Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,

Устанем от грабежей

И славно утешим веселых красавиц,

Оставшихся без мужей!...»

Сотни луженых глоток подхватили припев, взорвав тишину воплями. Мэлл-Аунн усмехнулся, слушая этот рев. Когда же песня закончилась, трубач вскинул золотистую трубу к вечернему небу: «В бой!»

Команда эхом прокатилась по войскам, и они двинулись вперед, таща перед собой тараны. Гарнизон замка застыл, ожидая удара вопящей волны, неудержимо подкатывающейся под стены города. И вот с лязгом и грохотом в стены впились абордажные крючья, и раздался оглушительный грохот первого удара раскачиваемого тарана. В ту же секунду со стен посыпался смертоносный град стрел и болтов арбалетов, снизу раздались стоны погибающих и раненых, но нападающие не дрогнули, продолжая наносить тараном удары в ворота. Погибая и падая, они перестраивались под градом стрел и снова шли в атаку.

– Масло! – голос Вэла грохочущим металлом прорезал шум битвы. В тот же момент на атакующих полилось горячее масло, в воздухе запахло горелым мясом, снизу доносились крики умирающих. Это ненадолго задержало нападавших, волна вновь потекла на стены. В это время к воротам подкатил таран. Сквозь звон оружия на стенах города раздалось громкое "Бумммм", ворота ответили скрипом и треском, но выдержали первый удар. "Бумммм", "Бумммм"!!! Ворота с треском развалились, открыв проход. В следующий миг на город двинулась волна конницы.

«Отступаем!»