Вопреки себе (СИ)

На несколько волшебных мгновений они оба забыли о том, где находятся, чем рискуют и что вообще творят: в них говорили лишь любовь и страсть. Александр всё теснее прижимал к себе Адель, жадно терзая её мягкие губы, переключаясь периодически на шею и открытые плечи, обжигая нежную кожу горячим дыханием и оставляя влажные следы от жарких поцелуев, а она лишь блаженно закрыла глаза и часто дышала, чуть откинув голову назад и тихо тая в его объятиях. Они не думали ни о ком и ни о чём сейчас: ни о своих супругах, ни о благоразумии и чести, ни о возможных последствиях для репутации своих семей… важно было лишь то, что они отчаянно и горячо любят друг друга, и этому запретному чувству сопротивляться не могут…

Однако подобные приступы безумия обычно не длятся долго. Внезапно Адель померещилось, что лица со старинных портретов, развешанных на стенах библиотеки, одновременно взглянули на неё с осуждением и презрением. Княгиня сразу же вернулась из мира грёз к реальности и упёрлась дрожащими руками в грудь Александра, пытаясь отстраниться. Он взглянул на неё потемневшими от страсти глазами и вынужденно разорвал поцелуй.

— Довольно… — севшим от волнения голосом пробормотала Адель. — Мы не должны… это невозможно!

Граф увидел, как страсть в её глазах уступает место стыду и раскаянию, и вынужден был с сожалением выпустить возлюбленную из своих объятий. Адель тут же отступила на безопасное расстояние, всё ещё тяжело дыша, и в замешательстве прижала прохладные ладони к своим пылающим щекам.

Боже, что же такое творится с нею?! Она ведёт себя просто недопустимо — как последняя… падшая женщина, без совести и чести! Нужно было не допускать этого поцелуя, ни за что не допускать!

Сердце Александра болезненно дрогнуло при виде её реакции — Адель явно стыдилась своего порыва и обвиняла себя чуть ли не в адюльтере, хотя он всего лишь целовал её. Но элементарная честность вынуждала графа признаться самому себе, что этот поцелуй едва не свёл его с ума. Ещё немного, и он окончательно забыл бы об осторожности и увлёк Адель на небольшое канапе, стоящее у стены — настолько сильным было его мучительное желание. Эта неуёмная жажда, иссушившая его за время их разлуки, никуда не делась, напротив — она лишь усилилась при виде объекта его страсти.

— Прости меня, — глухо пробормотал он, понуро опуская голову. — Я забылся и потерял голову… но мне просто невыносимо смотреть на тебя издали и не сметь даже пригласить на танец, чтобы не поставить в неловкое положение.

— А если наше исчезновение уже успели заметить? — испуганно вздрогнула Адель, и румянец на её щеках сменился бледностью. — Вдруг нас уже разыскивают? Как мы объясним всё?

— Полно, мы отсутствуем не дольше пяти минут, — попытался успокоить её Александр, снова приближаясь. — Не волнуйся, милая… никто не обратит на это внимания.

Он снова хотел взять её ладони в свои, но Адель резко отшатнулась назад и убрала руки за спину, не позволяя касаться себя. Её глаза вдруг вспыхнули обидой и гневом.

— Я вовсе не «милая» для Вас, граф! — холодно отрезала она, воинственно вздёрнув подбородок. — Вы снова забываете, что я замужем, и подобное обращение к чужой жене, по крайней мере, некорректно, если не сказать — неприлично! То, что мы стали дальними родственниками, не даёт Вам права забываться!

Александр даже опешил от такой внезапной отповеди и изумлённо остановился, ощущая себя так, словно пропустил удар в жестокой рукопашной. Почему она так резко переменилась? Что за игру затеяла? Может, решила его помучить? Он решительно ничего не понимал.

Минуту назад Адель таяла в его руках, добровольно покоряясь его страсти, сама обнимала, раскрывая ему объятия, прижималась к его груди, а теперь смотрит так, словно он её к этому принудил! Если он настолько противен ей, могла бы и сразу оттолкнуть или влепить пощёчину, всё лучше, чем вот так окатывать презрением.

— Прошу прощения, княгиня! — голос графа звучал оскорблённо, но горечь от того, что его так жёстко поставили на место, ему скрыть не удалось. — Но… мне показалось, что Вы вовсе не были против моих объятий всего минуту назад. К чему тогда этот внезапный приступ добродетели?

Адель вспыхнула до корней волос, однако возразить на это было нечего: она действительно ничего не сделала, чтобы предотвратить этот поцелуй. Истина крылась не только в том, что ей стало стыдно за своё поведение, но и в том, что давняя обида, нанесённая его женитьбой, буквально рвалась из её сердца, готовая разразиться заслуженными горькими упрёками. В чувственном порыве Адель забыла, что он снова предал её, женившись на той женщине, что стала причиной их разрыва.

— Мне кажется, Вам пора присоединиться к супруге, граф, — колко заметила Адель, делая акцент на слове «супруга». — Она наверняка уже заждалась Вас в бальной зале. В отношении неё и поупражняетесь в любовной лексике.

— Что с тобой, Адель? — горько спросил Алекс, понизив голос. — Я думал, что наша любовь всё ещё жива и взаимна.