Вопреки себе (СИ)

Остальные дамы, перебивая друг друга, принялись подтверждать мнение графини, и по очереди пытались потрепать малышку за круглые щёчки. Пользуясь моментом, к ребёнку подошла и Жаклин, пристально вглядываясь в личико девочки, но не забывая при этом умильно улыбаться.

Да, если у графини Бутурлиной и были какие-то сомнения по поводу Софи, они тут же улетучились. Девочка доверчиво смотрела на француженку своими большими, поразительно-синими глазками — глазами Александра, своего настоящего отца. От внимательного взгляда Жаклин не ускользнуло, с какой нежностью на Софи посмотрел сам Александр и его матушка с сёстрами. Значит, им тоже известно, что у него есть дочь от княгини Оболенской.

Лицемеры… подлые лицемеры — вот они кто! Вся семейка Бутурлиных! Жаклин едва смогла совладать со своей яростью. Впервые ей стало жаль собственную дочь, к которой до сих пор она не чувствовала особой материнской любви. Как бы они не утверждали, что любят Катрин, она навсегда останется для них дочерью падшей женщины, то есть, человеком второго сорта… не то, что эта маленькая белокурая принцесса, в чьих жилах течёт благородная кровь Вяземских и Бутурлиных! Никогда обе дочери не будут равны в глазах Александра… Её дочь ждёт та же горькая доля, что постигла её саму: она никому не будет нужна.

Адель даже перестала дышать от страха, когда к ней и Софи приблизилась жена Александра. Хоть графиня и образцово играла вежливый интерес, и даже легонько провела рукой по белокурым кудряшкам малышки, всё её существо буквально источало злобу… самую чёрную злобу, на которую способна обманутая жена. Княгиня неосознанно прижала к себе дочь, словно хотела заслонить, защитить её от этой ужасной женщины. Взгляд Адель мельком коснулся лица Александра, и граф едва заметно прикрыл глаза на мгновение, пытаясь успокоить любимую, дать понять, что он рядом и готов защитить её и их обожаемую малышку. Однако страх Адель ничуть не уменьшился, а напротив, усугубился ещё сильнее — она предчувствовала беду.

***

Когда праздничный вечер подошёл к концу и гости разъехались по домам, княгиня направилась в свои покои, ещё раз поблагодарив мужа за чудное торжество. Владимир Кириллович показался ей немного бледным и уставшим, но она не придала этому особого значения, списав всё на его возрастные недомогания. За последний месяц князь несколько раз чувствовал себя неважно, хоть и мужественно старался скрыть это от жены. Встревоженная Адель даже вызывала к нему доктора, однако тот не обнаружил у пациента ничего серьёзного, прописал успокоительное на всякий случай, и рекомендовал больше бывать на свежем воздухе и не слишком злоупотреблять коньяком.

Приняв горячую ванну, Адель надела шёлковую ночную сорочку и длинный пеньюар, тщательно разобрала и расчесала свои длинные волосы, и решила перед сном проведать дочь. Пусть малышка уже давно спит — она лишь полюбуется на неё и сразу отправится в постель. Лишь убедившись, что с ребёнком всё в порядке, она сможет спокойно уснуть.

Войдя в детскую, Адель испуганно вздрогнула, заметив у детской кроватки чью-то фигуру, но тут же с облегчением выдохнула, узнав мужа. Князь пространно глядел на Софи, сладко посапывающую во сне, но будто её не видел. Его рука нежно провела по бархатистой щёчке ребёнка, затем по золотистым кудряшкам и маленьким ладошкам, сжатым в кулачки.

— Радость моя… — едва слышно прошептал князь, будто возвращаясь мыслями к реальности, — увы, ты даже не запомнишь, как сильно я тебя любил. Девочка моя, родная…

Адель бесшумно подошла и встала рядом с мужем, обеспокоенно глядя на него. С ним определённо что-то случилось: ещё сегодня утром князь был совсем другим — довольным и весёлым, теперь же выглядел крайне подавленным. Муж даже не отреагировал на её тихое вторжение, он будто не замечал её присутствия, что испугало молодую княгиню ещё пуще.

— Владимир Кириллович… что с Вами? Вы плохо себя чувствуете? — прошептала она и осторожно положила свою руку на его горячую ладонь.

Он вздрогнул, словно от испуга, и резко обернулся, как-то странно глядя на жену. В его взгляде было что-то такое, что не только встревожило Адель, но и порядком напугало. Его серые глаза излучали такую невыносимую печаль, тоску и безнадёжность, что у неё перехватило дыхание.

— Что случилось? — дрожащим, тихим голосом спросила она, ожидая услышать какую-нибудь ужасную новость.

Но вдруг князь резко обхватил жену обеими руками за талию и крепко притянул к себе. Он сделал это настолько быстро, что Адель даже ахнуть не успела, как оказалась в его объятиях. Её глаза ошеломлённо распахнулись, а с губ успело только сорваться изумлённое восклицание:

— Ч-что Вы… делаете?!