Вопреки себе (СИ)

Жаклин злобно взглянула на неё. Вот идиотка, чуть не испортила ей всё дело! Снова вытерев нож о рубашку своей жертвы, Жаклин взялась за края коврика и оттащила тело в сторону, спрятав его под кроватью. Затем она прошла в гардеробную и вытащила кое-какую верхнюю одежду Бэтси, которую уложила под одеяло, стараясь придать форму человеческого тела. Затем она отошла к двери и посмотрела, как это смотрится со стороны. Всё получилось очень даже правдоподобно: если смотреть с порога, казалось, что девушка крепко спит в своей постели. При свете дня этот маскарад, конечно, никого не обманет, а в ночном полумраке вполне сгодится. Значит, до утра девчонку никто не обнаружит. Взяв в руки свечу из комнаты Бэтси, Жаклин бесшумно выскользнула в коридор, даже не взглянув на свою вторую за эту ночь жертву.

Она остановилась на мгновение. Может, сначала зайти в детскую? Зарезать дитя, это, конечно, жестоко… но ведь можно и просто натянуть подушку на лицо, а после слегка надавить… Много ли нужно ребёнку? А смерть дочки станет страшным ударом для её родителей, будь они прокляты!

Войдя в комнату, где спали девочки, Жаклин аккуратно поставила свечу на высокий комод и подошла к двум одинаковым кроваткам. Сначала она склонилась над Кэти и неуверенно коснулась тёмных кудряшек дочери. Она так давно не видела свою дочь! Что-то встрепенулось на миг в душе помешанной женщины, болезненно сдавливая внутренности, перехватывая дыхание и заставляя сомневаться в правильности своих поступков. Кэти мирно сопела, лёжа на спине и мило приоткрыв свой алый ротик.

Жаклин глядела на неё и не верила, что именно она произвела на свет этого ребёнка. Странно, почему у неё напрочь отсутствует материнский инстинкт? Может потому, что её саму никогда не любила мать? Она осторожно коснулась пальцем пухлой детской щёчки, стараясь не разбудить, а Кэти в ответ вдруг улыбнулась во сне, вызвав у матери внезапное, щемящее чувство тоски, остро полоснувшее по сердцу. Жаклин поспешно отошла от дочери, вытирая набежавшие вдруг слёзы. Нельзя допустить, чтобы глупая сентиментальность подточила её решимость!

Склонившись над второй кроваткой, она внимательно всмотрелась в личико Софи. Итак, вот и ещё одна её жертва. Плод «неземной» любви её мужа и его любовницы.

Жаклин взяла в руки диванную подушку и наклонилась над девочкой. Это дитя не имеет права жить, оно вообще не должно было родиться! Никто из них троих не должен выжить… осталось только набрать в лёгкие побольше воздуха и… Но руки Жаклин вдруг отчаянно задрожали — то ли от страха, то ли от волнения. Что с ней? Неужели она не может задушить ребёнка? До сих пор ей никогда не приходилось убивать детей — видимо, дело в этом. Поколебавшись ещё несколько мгновений, она медленно отступила назад, тяжело дыша.

Чертыхнувшись про себя, она вернула подушку на место и поспешно выскочила в коридор, пытаясь унять крупную дрожь, до сих пор сотрясающую её тело. Что с ней происходит, чёрт побери?! Почему она вдруг так раскисла? Ей нельзя сейчас выказывать слабость, ведь нужно ещё разобраться с самыми главными врагами! И руки у неё дрожать не должны. Нет… нужно успокоиться, непременно нужно успокоиться! Малявку она ещё успеет придушить, а пока начнёт с её матушки. Вот для проклятой соперницы ей точно понадобится вся её ярость, так что не стоит разбазаривать это чувство на маленькую байстрючку. Жаклин провела дрожащей рукой по своему пылающему лбу, стирая с него выступившую испарину, и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Простояв так несколько минут, она почувствовала, как дрожь в ногах и руках понемногу проходит, а сознание проясняется.

Ощутив, что снова может себя контролировать, Жаклин решительно направилась в комнату Адель, осторожно прикрыв за собой дверь.

Войдя, она внимательно оглядела роскошную спальню соперницы, обитую китайским шёлком нежно-персикового цвета. Плотные бархатные гардины были наглухо задёрнуты, так что одинокую свечу, которую держала в руках Жаклин, никто не заметил бы с улицы. Тщательно исследовав спальню и прилегающие к ней гардеробную и ванную комнаты, Жаклин решила спрятаться под кровать и подождать возвращения княгини из церкви. Сначала она сняла свой длинный плащ и монашескую рясу, свернув их в большой свёрток, а затем подложила его под голову, забравшись в своё временное убежище. Графиня положила нож и пистолет рядом с собой и приготовилась к длительному ожиданию.

Она знала, что служба закончится нескоро, но это было такой ерундой по сравнению с двумя годами испепеляющей ревности и жаждой мести!

— Что ж, княгиня Оболенская, я жду тебя! Нам есть о чём поговорить, не так ли? — глухо пробормотала Жаклин, устраиваясь поудобнее на жёстком полу. — Не заставляй меня ждать слишком долго!

========== Кровь за кровь ==========