Вопреки себе (СИ)

Адель уже не пыталась кричать и сопротивляться. Её колотило от ужаса, а ранка на шее противно саднила, напоминая о том, что у безумной француженки самые серьёзные намерения. Происходящее казалось воплощением наяву её кошмаров, но на сей раз это был уже не сон. Жаклин сбежала из лечебницы, чтобы убить её… Адель не сомневалась в этом. Именно этого она и опасалась — мести этой злобной фурии.

Вытащив княгиню из постели, Жаклин подтащила её к висящему на стене большому зеркалу, по-прежнему удерживая нож у горла. Довольно улыбаясь, француженка смотрела на свою жертву в зеркало, наслаждаясь её ужасом. Чтобы лишить пленницу возможности сопротивляться, Жаклин намотала на руку её длинные волосы, оттянув голову Адель назад и обнажив тонкую шею, на которой быстро-быстро билась голубая жилка.

— Страшно, да? — шепнула она прямо в ухо Адель, медленно проведя лезвием ножа по мокрой от слёз щеке соперницы. — Ах, бедняжка, ты так напугана! Такая красивая, нежная, утончённая… как дорогая фарфоровая куколка. Бархатистая кожа, чувственные губки, большие глаза… — есть чем привлечь мужчину, так ведь? А что, если я немного подправлю твоё идеальное личико вот этим ножом? Как думаешь, понравишься ты Александру после этого? Будешь ему нужна без своей ангельской красоты? Что молчишь?

Адель судорожно всхлипнула, закрывая глаза. Она была не в силах выдержать безумный взгляд соперницы, пылающий яростью. Она могла лишь молиться, чтобы кто-нибудь решил войти в её комнату и тем самым спас от этой умалишённой. Она интуитивно поняла, что нужно тянуть время столько, сколько получится. Если бы Жаклин хотела просто убить её, она давно уже лежала бы в постели с перерезанным горлом. Значит, француженка хочет растянуть удовольствие, поиздеваться, унизить соперницу, чтобы сполна отомстить за своё разочарование в любви. Нужно втянуть её в длительный разговор и положиться на милость Господа.

— Что тебе нужно от меня? — прошептала Адель, глядя на француженку в зеркало.

— Разве не понятно? — губы Жаклин растянулись в довольной усмешке. — Я хочу отомстить тебе за всё, что ты мне сделала. Ты должна ответить за то, что увела моего мужа. Неужели папенька не научил тебя в детстве, что нельзя брать чужое?

— Но я ничего не сделала, — тихо возразила Адель. — Напротив, это ты отняла у меня Александра. Ты стала его законной женой, а не я.

— Женой? — горько повторила графиня. — Он женился на мне лишь из-за ребёнка, а сам только и делал, что мечтал о тебе! Даже в нашей постели, когда он брал меня, постоянно представлял тебя на моём месте! И ты ещё утверждаешь, что ничего не сделала?!

— Разве я виновата в его чувствах? Я ничем не поощряла его, клянусь! Я вышла замуж и не собиралась вмешиваться в вашу жизнь.

— Но он хочет только тебя! — злобно взвизгнула Жаклин, больно дёрнув Адель за волосы. — Ты виновата в том, что вообще появилась в его жизни. В том, что он влюбился в тебя, а меня с лёгкостью послал к дьяволу! А ведь мы с ним были счастливы, пока не появилась ты!

— Он не простил того, что ты передала мне его дневник, — осторожно заметила Адель. — Но, разве я не сделала того, чего ты от меня добивалась? Я уехала, оставила его и вышла замуж за другого, уступив Алекса тебе.

— Но ты родила от него ребёнка! — рассвирепела вдруг графиня. — Зачем ты это сделала?! Или ты не знаешь, что от плода можно было избавиться? Твоя дочь вообще не должна была родиться! Из-за неё Алекс так и прикипел к тебе!

— Как ты можешь такое говорить? Я никогда не взяла бы на душу такой грех! — возмущённо воскликнула Адель, забывая, что находится в руках вооружённой ножом психопатки.

— Ну, разумеется, ты же у нас такая чистая и непорочная — сама невинность! — насмешливо протянула Жаклин. — Но ноги перед ним раздвинула быстро, и про девичью стыдливость даже и не вспомнила! Так чем ты оказалась лучше любой из девок, которых он имел до тебя? Значит, избавиться от нагулянного ублюдка ты побоялась, а подкинуть его своему старому мужу — нет? Лживая, двуличная тварь!

— Не тебе судить меня! — Адель вспыхнула от гнева, снова игнорируя опасность.

— Вот как? — хрипло рассмеялась Жаклин и облизнула свои потрескавшиеся на морозе губы. — Ошибаешься! Я пришла как раз для этого! Сегодня я буду судить тебя за всё, что ты сделала, и мне не нужно ничьего позволения. А грехов я не страшусь, и не надейся.Так что вспоминай уже какую-нибудь молитву…

— Нет! — против воли вырвалось у Адель, когда холодное лезвие ножа медленно заскользило по её щеке, словно выписывая диковинные узоры.

— О, да! Я ждала этого, так долго ждала, целых два года! — голос Жаклин дрожал от лихорадочного возбуждения, словно у гончей, почуявшей кровь. — Я знала, что когда-нибудь ты будешь умолять меня сжалиться над тобой. Будешь рыдать и валяться у меня в ногах, а я буду упиваться этим… Ну же, что ж ты замолчала? Давай, умоляй меня, спасай своё прелестное личико и драгоценную шкуру! Или ты хочешь обзавестись ещё и парочкой уродливых отметин перед смертью?