Вопреки себе (СИ)

========== Тучи рассеиваются ==========

Почти пять месяцев минуло с той страшной рождественской ночи. Александр Бутурлин чудом выжил после тяжёлого ранения. Пуля прошла немного выше сердца, не задев крупных артерий, что и спасло его, в конечном итоге. Непревзойдённое лекарское мастерство Пако, извлекшего пулю из груди хозяина, конечно, не позволило ему умереть, но обширная кровопотеря стала причиной того, что Александр целый месяц провёл в постели, причём, первую неделю — без сознания. И эта неделя стала самой страшной для всех, кто любил его.

Адель не отходила от любимого ни на шаг. Несмотря на то, что сама пережила серьёзный шок после нападения Жаклин, она не могла покинуть любимого, тем более когда его жизнь висела на волоске.

При виде бледного, беспомощного Александра, распростёртого на постели, любящее сердце княгини Оболенской сжималось от тревоги и страха. Лицо его казалось восковым, губы — бескровными, кожа стала полупрозрачной, а руки — ледяными. От покойника его отличал лишь едва заметный шелест дыхания и медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь. Адель сидела на краешке его постели, согревая холодные руки своим дыханием, покрывая их нежными поцелуями и окропляя горючими слезами. Когда большая мужская ладонь постепенно теплела в её руках, это приносило княгине небольшое утешение и надежду, что любимый выживет.

Матушка и сёстры Александра разделяли с Адель её ночные бдения и молитвы, пока на вторые сутки Ольга не упала в обморок, проведя у постели брата всю ночь. К ней сразу же позвали семейного доктора, но весть оказалась доброй: Ольга и Мишель ждали первенца.

Для всех членов их большой семьи, убитых горем и измученных тревогой, эта прекрасная новость стала первым лучиком солнца, который неожиданно, но так своевременно блеснул сквозь плотные чёрные тучи. Новая жизнь зародилась в роду Вяземских — плод нежной любви Ольги и Мишеля, залог их семейного счастья. Все бросились поздравлять будущих родителей, а Мишель просто сиял от счастья, хоть ему было и неловко выражать радость слишком бурно, когда старший брат Ольги находится при смерти.

Когда кризис миновал и Александр очнулся, его крепкий организм начал быстро восстанавливаться. Начав более или менее уверенно ходить, граф сразу отправился в церковь, где исповедовался и причастился. После долгой исповеди он вернулся обратно с покрасневшими глазами, зато чувствуя некоторое облегчение на душе. Он покаялся перед Богом за то, что погубил душу своей жены, не смог помочь ей и стал причиной смерти всех её невинных жертв. До конца избавиться от чувства вины ему не удастся никогда — придётся научиться жить с этим.

Жаклин похоронили в родовом поместье Бутурлиных. Официальной версией её смерти стало воспаление лёгких, которое привело к тяжёлой горячке и скоропостижной смерти. Дворня, служившая в имении Вяземских, поклялась своему барину до гробовой доски молчать о том, что на самом деле произошло в ту рождественскую ночь в господском доме.

Уже после того, как опасность для Александра миновала, семья узнала, что Жаклин не солгала о своей причастности к пожару в доллгаузе. Вести из Петербурга привёз Мишель, отлучившийся из поместья по делам. Эта трагедия унесла двенадцать жизней, включая доктора Майера, который перед сном имел неосторожность выпить снотворного и задохнулся в дыму, так и не сумев выбраться из своей комнаты.

Вместо трупа Вилли жандармы обнаружили в лесу лишь окровавленные обрывки одежды и большое кровавое пятно на снегу — видно, постарались голодные волки. Поскольку его осёдланная лошадь вернулась в лечебницу без всадника, полиция приписала пропавшему без вести племяннику доктора Майера вину в поджоге. Пребывание Жаклин в клинике так и осталось тайной для общества, ибо все документы, что хранились в кабинете доктора Майера, сгорели в пожаре.

Хоть и грешно было так думать, но и Вяземские, и Бутурлины не могли скрыть своего облегчения в день похорон Жаклин. Мишель в глубине души переживал, что ему пришлось застрелить её, но времени на размышления у него тогда не было. Поняв, что близкие не осуждают его, князь немного успокоился, но на исповедь отправился сразу же после похорон.

Адель долго мучили кошмары после той ночи, но тревога за Александра не давала ей времени на то, чтобы предаваться собственным страхам. Ей было по-человечески даже жаль Жаклин, а особенно — её маленькую дочь, оставшуюся без матери.