Вопреки (СИ)

Но намеренно создать такой разговор взглядами ни разу не получилось, как они не пытались. Видимо, для этого необходим особый, а главное — совместный настрой. Настрой на одну эмоциональную волну.

Настя вздохнула и уткнулась лбом в грудь Стасу. Улыбнулась. Вспомнила, что стала часто ловить себя на желании просто дотронутся до него или взлохматить его слегка вьющиеся волосы. Но пока ещё останавливала себя боязнью увидеть его хитрый, всё понимающий взгляд. Хотя уже осознавала, что это не признаки победы Стаса над ней, а обыкновенная радость, что жгучка полностью его…

А вот зависимость от постоянного его присутствия рядом начинала напрягать. Когда они расходились работать по разным кабинетам, её словно магнитом тянуло к Стасу. И это было не простое желание быть рядом. Это желание было болезненным. Настя пыталась в шутку называть происходящее любовной ломкой. Но старалась заглушать её. На уровне интуиции понимала, что этому состоянию нельзя давать усиливаться. Что оно не знает границ и может привести к беде.

Кроме этой, стала проявляться и ещё одна зависимость. Зависимость от желания твёрдо знать, что она его единственная женщина. Вокруг столько красивых и стильных женщин. Они сопровождали Стаса то внимательными, то жаждущими взглядами. Она по сравнению с ними — обыкновенная серая мышка, да ещё и строптивая. Она не умела одеваться, как они. Не умела вести себя, как они. Ревность потихоньку овладевала ею.

И Настя поставила себе неотложную задачу — избавится от этих зависимостей, пока они в зачаточном состоянии. Иначе они не дадут нормально жить.

Внезапно вздрогнула от телефонного вызова, и в душе неприятно кольнуло. Она уже знала, на кого была установлена эта музыка.

Не открывая глаз, Стас дотянулся до тумбочки и нащупал там телефон. И почти сразу сел на кровати. Он только слушал. Затем опустил руку и вздохнул.

— Что-то случилось? Почему хмурый?

— Такой чудесный день испортить… так умеет только Эраст Ларский.

— И…?

— Надо ехать в Воронеж. Мне нужно лично присутствовать на переговорах и подписать контракт.

— Я с тобой. Поживу в твоём коттедже.

— Там сейчас ремонт.

— Тогда в гостинице.

— Я скоро приеду, на всё потребуется максимум три-четыре дня. И мою охрану дёргать не будем, и твоих не побеспокоим. Будет лучше, если эти дни ты проведёшь здесь.

— Пообещай, что следующий раз возьмёшь меня с собой.

— Когда закончу ремонт в коттедже.

— Но там всё было нормально. Что за ремонт?

— Небольшая, но мусорная перестройка.

— А со мной посоветоваться? Разве мы не в том доме будем жить? Сам же говорил, что все глобальные решения станем принимать вместе.

— Для нас я куплю в Воронеже новый дом.

— Зачем?

— Давай поговорим об этом после моего возвращения. А сейчас… марш в душ. Давно я там над тобой не издевался…

Сверкнули весёлые синие глаза, расцвела фирменная улыбка, и прежний Стас, взвалив Настю на плечо, потащил её из спальни. А под струями воды ей было не до расспросов…

* * *

Стас уехал, а Настя попросила у Тира побольше работы, чтобы меньше оставалось времени на тоску. А ещё она опасалась думать над словами, произнесёнными Стасом уже у порога:

— Не звони мне, Настя. Не обижайся на такую просьбу. Я почти всё время буду рядом с отцом. Когда смогу, свяжусь с тобой сам.

Так, с ощутимо шевельнувшейся ревностью, Настя его и проводила. И всё время разлуки не находила себе места. Не радовали хоромы пентхауса, не радовали виды из окон. Отвлекали от мрачных мыслей только задания Тираннозавра и новые сны, от которых она просыпалась с чувством абсолютного счастья, но помнила только синие глаза напротив. Поэтому в заветной тетрадке не появлялись новые строчки. Но уверенность в том, что они со Стасом всё-таки та самая пара из снов, росла и крепла.

А однажды ей приснился очень чёткий сон. В мгновение ока она соскочила с кровати и умчалась в свою комнату. Дрожащими руками, не с первого раза открыла шкатулку, достала из неё тетрадку и схватила ручку.

'– Ох, и синеглазый он у тебя, Катька. Никогда таких не встречала.

— Да, оторвала себе мужика наша Катерина! И красивый, и высокий, и хирург. Эх, скорее бы конец войне… заживёте… ох, как хорошо заживёте, Катя!

— Катя! Посмотри, что я тебе принесла!

Мы обернулись. На пороге стояла Танечка, а на её вытянутых руках лежало платье. Крупные синие цветы по белому полю.

— Красотища то какая! — охнул кто-то.