Вопреки судьбе (СИ)

Животное ощущение опасности подсказало, что перед ней отличный фехтовальщик. И, уже под этим углом взглянув на гостя, Лиза готова была теперь поклясться, что под множеством одежд скрывается телосложение ловкого опасного противника. Гибкий, сильный, беспощадный.

Ну мне-то что с этого, мысленно твердила она. Бороться с этим человеком она не собирается. Можно только к образам короля и кардинала добавить, что они отлично фехтуют. Любопытно, конечно, но тоже бесполезно для нее, с королем или Ришелье ей тоже не сражаться на дуэли.

- Я признательна вам, граф, - с улыбкой произнесла Лиза, - что вы взяли на себя труд оповестить меня о том, отчего его величество внял моей просьбе. Это весьма любезно с вашей стороны.

- Не надейтесь, я не уйду, - покачал головой д’Орбье, смакуя вино. – Я еще не допил бокал и не попробовал печенье.

- И не договорили, зачем пришли, - усмехнулась девушка.

Правда, усмешка вышла немного грустной, была надежда, что гость все же не просто поймет ее намек, но и последует ему.

- И не договорил, - согласился граф.

- Тогда, быть может, перейдете к делу?

- Раз вы настаиваете, - обольстительно улыбнулся гость.

На эту улыбку нельзя было не ответить, Лиза улыбнулась ему, сердечно и искренне. Она подозревала, что граф играет с ней, понимала, что поддается… но не могла иначе. Гость, дьявольски красивый и столь же опасный, манил к себе.

Д’Орбье махнул рукой служанке, показывая, чтобы та отошла к дверям и не слушала господские разговоры. Сам же, будто собираясь доверить страшную тайну, сел ближе к девушке, наклоняясь к ее ушку.

- Собрав все то, что мне известно о вас, я понял, что вы не опасны. Но очень любопытны для меня…

Говорил он тихо, отчего голос его обрел странную интимную бархатистость.

Лиза сжала руки. Что за глупости?! В каком дешевом романе она это вычитала? Что сейчас выискивает странные интонации в голосе. Бархатистой бывает поверхность ткани. Ну поверхность чего-то еще. Пусть кожи. Голос таким быть не может! Голос бывает громким или тихим, чарующим или каркающим…

- Вы необыкновенная девушка, мадемуазель Луиза, - продолжал говорить этот голос. Уж точно не громкий и не каркающий.

- Вы ошибаетесь, граф, - пробормотала Лиза, чувствуя, что вновь краснеет. Но теперь уже от комплиментов. – Я самая обычная…

- О нет, сударыня, я готов с вами спорить! Вы необыкновенно умны. И необыкновенно добры. Во всяком случае к друзьям!

Левая рука графа крутила наполовину пустой бокал. Правая же ладонь ненавязчиво легла на руку девушки.

- И, поверьте, я бы хотел быть вашим другом, - мягко продолжал он.

- Чтобы я была с вами добра? – натянуто рассмеялась Лиза.

- Разумеется!

Интересно, что ему нужно, размышляла девушка. Сначала он дал ей понять, что следил за ней и многое о ней знает. И хоть и был любезен, явного интереса не проявлял. А теперь вдруг…

Хотя, почему вдруг? Вчера на балу он тоже крутился возле нее. Может быть, он и в самом деле заинтересовался? Просто начало интереса было положено тогда, когда он во имя службы королю приставил к ней соглядатаев?

И если это так, может быть, следует ответить ему взаимностью? Он красив, умен… Да, опасен. Но для врагов, а не друзей. И, может быть, он прав. Может, не только ему хочется быть ее другом, но и ей выгодно иметь его в друзьях? А после и не только в друзьях.

Надолго ли она тут? Вернется ли когда-нибудь? Лиза забывала об этих вопросах, увлеченная знакомой с детства историей, оживавшей у нее на глазах. Но когда наступало затишье, эти вопросы возвращались. Как сейчас.

И сейчас девушке подумалось о том, что ей и вправду следовало бы подыскать себе возможного спутника жизни. Не надеяться же ей на Атоса.

При мысли о последнем сердце застучало сильнее. И девушка готова была предаться мечтаниям, забывая о том, с кем разговаривала в действительности.

Лиза и не догадывалась, что ее собеседник забавляется. Она верно угадала, на его счету было немало женщин. Дворянки или служанки, необычайно умные или столь же глупые – они все были для него лишь необходимы, чтобы что-то узнать.

Эта девушка, довольно высокая, худенькая, с непривычными чертами лица, стремящимися к округлой, а не острой линии, несомненно была привлекательна. Но привлекательна своим непривычным видом, славянскими чертами. Ни фигура, ни русые волосы взора не притягивали. Как не привлекала графа абсолютная неопытность Луизы, отчетливо читавшаяся в ее голубых глазах. Они распахивались от испуга, прищуривались, когда девушка думала, что задает коварный вопрос… Иными словами, собеседница была слишком наивна во всем – и в политике, и в жизни.

Непонятно, откуда взялась эта наивность в ее годы. Перешагнув двадцать лет, молодые люди иначе смотрят на жизнь. И пусть выглядела она младше, но в каких условиях она жила, что смотрит на жизнь таким взором – девочки?