Вопреки судьбе (СИ)

- Разумеется, сударь. Он заупрямился и не желает выходить. Мы ежедневно просовываем ему через отдушину хлеб на вилах, а когда он требует, то и мясо, но - увы! - не хлеб и не мясо составляют его главную пищу. Однажды я с двумя молодцами сделал попытку спуститься вниз, но он пришел в страшную ярость. Я услышал, как он взводит курки у пистолетов, а его слуга - у мушкета. Когда же мы спросили у них, что они собираются делать, ваш приятель ответил, что у него и у его слуги имеется сорок зарядов и что они разрядят все до последнего, прежде чем позволят хотя бы одному из нас сойти в погреб. Тогда, сударь, я пошел было жаловаться к губернатору, но тот ответил, что я получил по заслугам и что это научит меня, как оскорблять благородных господ, заезжающих в мой трактир.

Физиономия трактирщика стала такой несчастной, что д’Артаньян расхохотался. Лиза, сдерживающая себя из последних сил, тут же залилась смехом. Слуги пытались сохранить невозмутимый вид, но получалось у них это плохо.

«Пострадавший» же едва не всхлипнул, укоризненно покачал головой, глядя на это веселье, и принялся перечислять свои потери: все продукты и напитки хранились в погребе, поэтому все эти дни приходилось отказывать любым путникам, терпя убытки, не в силах уговорить Атоса выйти.

Если он надеялся разжалобить этим слушателей, то ошибся. Никакого сочувствия д’Артаньян не испытывал.

- И поделом тебе, мошенник! Разве по нашему виду нельзя было сообразить, что мы порядочные люди, а не фальшивомонетчики?

- Да, сударь, да, вы правы… Но послушайте, вон он опять разбушевался!

В этот момент и вправду откуда-то из глубины трактира послышались громкие голоса и какой-то стук. Путники последовали к погребу, сопровождаемые трактирщиком, попутно пояснявшим, что это, должно быть, его жена попросила у Атоса позволения войти, взять вина, поскольку недавно здесь остановились на обед англичане.

Возле двери погреба и вправду было людно. Женщина средних лет стояла чуть в стороне, на самом верху лесенки, ведущей в погреб, сжимая в руках передник. Двое неизвестных дворян – и вправду, англичане, судя по их акценту, - возмущались, крича, что они желают вина, а если им его не дадут – придется выломать дверь и забрать то, что они желают, попутно убив того, кто заперся в погребе, очевидно лишившись рассудка.

Лиза хоть и знала, что никакой драки не будет, предпочла остановиться рядом с женой трактирщика, чтобы не мешать гасконцу выяснять отношения. Д’Артаньян тем временем вынул из-за пояса пистолеты и в сопровождении Планше, уже держащего наготове мушкет, проследовал дальше.

- Потише, господа! – крикнул молодой человек. - Прошу извинить, но вы никого не убьете.

Ответили ему из-за двери погреба – голосом не очень ровным, но привычно спокойным и глубоким. Атос был нетрезв, но полностью контролировал происходящее.

- Ничего, ничего! Впустите-ка этих хвастунов, и тогда посмотрим.

Видимо, это спокойствие и напугало англичан больше, чем любые угрозы. Так говорят лишь те, кто уверен в своих силах. На мгновение они отступили, но потом верх взял стыд – не показывать же, что они испугались какого-то сумасшедшего!

Но их порыв был прерван – д’Артаньян заговорил, уверяя, что начнет стрелять, если понадобится. Этого было достаточно, чтобы англичане вновь задумались, следует ли им вступать в драку. Но также это дало и иной эффект – Атос узнал голос друга. И потому теперь из-за дверей донеслись не просто угрозы, мушкетер собирался всерьез разобраться с теми, кто ему мешал. То есть пристрелить.

Лиза, хоть и зная, чем все завершится, все же в испуге побледнела. Гасконец же сохранял хладнокровие.

- Господа! Подумайте о своем положении… Минуту терпения, Атос… Господа, вы ввязываетесь в скверную историю и будете изрешечены пулями. Я и мой слуга угостим вас тремя выстрелами, столько же вы получите из подвала. Кроме того, у нас имеются шпаги, которыми мы - я и мой друг - недурно владеем, могу вас уверить. Не мешайте мне, и я улажу и ваши дела и свои… Сейчас вам дадут пить, даю вам слово!

- Если еще осталось вино, - тут же донесся насмешливый голос Атоса из погреба.

Лиза тоже хихикнула, хотя стоящие рядом хозяева побледнели. Женщина принялась судорожно креститься, а трактирщик подался вперед.

- То есть как - если осталось вино?

Д’Артаньян только отмахнулся, чертыхаясь от переживаний, забыв о присутствии дамы.

- Останется, черт возьми! Успокойтесь… не могли же они вдвоем выпить весь погреб!.. Господа, вложите шпаги в ножны.

После того, как все присутствующие убрали оружие, д’Артаньян пересказал вкратце историю заключения Атоса, англичане, разумеется, во всем обвинили трактирщика, согласились подождать у себя в комнатах и откланялись. Гасконец же мог свободно обратиться к другу.

- Они ушли, милый Атос. Отворите мне дверь, прошу вас!

- Сию минуту.