Вопреки судьбе (СИ)

Кроули хрипло, отчаянно закричал — и в его голосе Азирафаэль, холодея, услышал смертельный ужас и яростную, страшную в своей безысходности ненависть. Обнимающие его руки сжались, почти ломая рёбра. Ангел сдавленно ахнул, стиснул зубы, понимая, что это означает… Сжался всем телом, почти чувствуя уже силу, с которой сомнёт их стремительно приближающийся потолок…

…И, когда чудовищный удар обрушился на плечи, страшной болью прошивая всё его существо, успел ещё услышать короткий, захлебнувшийся на полувздохе вопль Кроули.

Потом густая, одновременно ледяная и обжигающая нестерпимым жаром масса плотно сжала их со всех сторон. И все звуки оборвались. Разом. Осталось только ощущение раскалывающего кости огня, и неумолимо стискивающее грудь удушье, и холод — чудовищный, невыносимый, поистине космический холод.

Он содрогнулся, судорожно пытаясь вздохнуть… Чувствуя, как спазматически сокращаются лёгкие, не в силах найти в сомкнувшемся вокруг камне ни капли кислорода…

…И с внезапной ужасающей отчётливостью понял, что Кроули всё-таки сумел разорвать потолок пятого уровня. Разорвать… снизу.

И он не был уверен, что они всё ещё двигаются наверх.

Нет, не так. Он был уверен, что они не двигаются.

И от этого понимания рассудок взвыл, заходясь в слепом, безысходном ужасе.

Азирафаэль панически рванулся, крепче вцепляясь в бессильно содрогающегося Кроули. Судорожно забился, пытаясь вырваться, вынырнуть из этой мёртвой массы… и осознал, что способен только слабо вздрагивать, не в силах даже согнуть ноги, чтобы оттолкнуться от вдруг загустевшего вокруг них неба.

Он всё ещё чувствовал под щекой шёлковую прохладу рубашки Кроули. Чувствовал, как беспорядочно, спазматически вздрагивают руки Кроули, всё ещё прижимающего его к себе. И от этого было страшнее всего. Они словно тонули в густой, бездонной трясине — только вот не было у этого болота ни дна, от которого можно оттолкнуться, ни поверхности, над которой ждал свежий воздух и чистое небо. Не было — ничего.

И их самих — отчётливо осознал ангел — их тоже больше не было. Минута, две минуты агонии — и наступит пустота.

И это — с безысходным ужасом понял вдруг Азирафаэль — было бы почти облегчением. Он надеялся, что это конец. Что угодно, только не бесконечное безысходное умирание в плену равнодушного камня.

…Наверное, так и будет. Он чувствовал, как начинает медленно затапливать сознание вязкое, холодное равнодушие. Он ещё пытался бороться, но ослабевшие руки уже разжались безвольно, не подчиняясь тонущему в пустоте разуму. Чувствовал, как рядом корчится Кроули, стараясь, должно быть, вытолкнуть их на поверхность этого каменного болота. И одновременно отчётливо ощущал, как тают силы и воля к жизни. Как уставшее сопротивляться сердце постепенно затихает, останавливается, как медленно утекает боль, оставляя после себя только тягостную, занозой ноющую тоску.

Сквозь подступающий туман небытия пробилось неохотное, смутное ощущение: разжимаются мёртвой хваткой держащие его руки… упруго упирается что-то в грудь…

Он с гибельным равнодушием осознал, что Кроули отпустил его. Ощутил, как чужие руки с силой, почти причиняющей боль, отталкивают его прочь, в пустоту…

…Вяло шевельнулась в тающем сознании мысль: «Быть может, Кроули сможет хотя бы сам…»

А потом что-то с силой ударило его по голове. По плечам. Сдавило, почти ломая кости, грудь, взрываясь неожиданно острой, спасительной болью.

И в лёгкие хлынул затхлый сырой воздух подземелья.

Азирафаэль судорожно вздохнул, закашлялся, захлёбываясь этим воздухом. Ощутил, как взвыл от ужаса и пробудившейся надежды оживший разум, и бездумно рванулся вперёд, вверх, отталкиваясь от той плотной массы, что теперь была только внизу.

И, с облегчением чувствуя под руками твёрдый, настоящий, обычный каменный пол, с беспомощным всхлипом потерял сознание.

---------------------------

[1] Шестой круг Ада стерегут фурии — Мегера, Алекто и Тисифона.

[2] Пятый круг Ада — это Стигийское болото, предназначенное для тех, кто совершал грехи уныния и гнева.

Глава 12