Вопреки судьбе (СИ)

Ну, если откровенно, на Азирафаэля он был зол меньше всего. Странно было бы ожидать от эфирного существа проворства там, где даже демон чуть было не превратился в каменную скульптуру. Ладно. Можно просто порадоваться, что ангел жив и не растворился к чертям собачьим в Скверне за те секунды, пока они оба барахтались в теряющем проницаемость потолке. Зато на себя он злился по-настоящему. Вообще, если подумать, очень логичный исход. Он застрял намертво, Азирафаэль… не так серьёзно, но тоже намертво, безногих ангелов ещё никто не видел, и, наверное, не зря. И на что он, вообще, рассчитывал? Можно подумать, Азирафаэль мог бы выбраться из Преисподней сам, без его помощи! Один вред от этого тупого героизма.

Он был очень зол на себя.

…А ещё ему было страшно. Кажется, Хастур на него по-настоящему сердит. А уж как сердита Вельзевул и остальные… О-о-о, это лучше не представлять. Хастур, по крайней мере, слишком туп, чтобы придумать что-то по-настоящему мучительное.

— Что дальшшшее, приятель? — нервно прошипел он, кривя губы в скабрезной улыбке. — Тебя, я сссмотрю, повысили? Что ты сссделал с Плутосом [1], кссстати?

Не то, чтобы его интересовала судьба невезучего коллеги… Но пока Хастур говорит, он, возможно, не будет ничего с ним делать. И, быть может, он всё-таки сможет придумать, как выбраться из этого дерьма. Он в очередной раз, никак не в силах смириться с беспомощностью, дёрнул руками (или тем, где они должны были быть… Кстати, да, это тоже вопрос). Злость немного приглушала страх. И помогала не обращать внимания на белого до синевы, крупно дрожащего Азирафаэля, который, кажется, уже едва дышал. Приметного блестящего колпачка в кармане жилета видно не было. Вот же чёрт.

Он тихо зашипел, невольно отшатнувшись, когда Хастур, в один шаг преодолев расстояние между ними, склонился над ним с нехорошо блестящими глазами.

— Плутос — неудачник, — довольно ухмыльнулся он, глядя ему прямо в глаза. — Ты знаешь, как поступают у нас с неудачниками, Кроули.

О да, знал. И сам, и… по рассказам Азирафаэля тоже. Бедняга Нанилебим [2] ему даже нравился — по крайней мере, он был безобидным. Хотя и туповатым.

— Неудачник? — чувствуя, как его колотит мерзкая ознобная дрожь, пробормотал он. — Я думал, это теперь твой титул. Бессменный.

Нет, ему не было смешно. Совсем. Но насмешки помогали хоть немного справляться с выкручивающим внутренности страхом. И не думать слишком много о теле, которого у него, кажется, и впрямь уже… почти не было. Ему было погано. Не столько даже больно (почти нет, на самом деле, по крайней мере, по сравнению с давешней прогулкой по церкви). Нет, это скорее можно было назвать «противным» чувством, чем мучительным. Камень, по идее, был только снаружи. А по ощущениям — и внутри тоже. И желудку это не нравилось. Как и всему остальному телу. Но Кроули сильно сомневался, что идея проблеваться перед лицом у наслаждающегося своей победой Хастура была достаточно хорошей, чтобы всё-таки исполнить её.

…Идея хамить, кажется, была ещё хуже. Он невольно взвыл, когда правое крыло вдруг прошило острой болью, и в панике заметался, судорожно хватая ртом воздух. Услышал полный ужаса вскрик Азирафаэля. И лишь потом ощутил, как хрустят кости под непонятно когда материализованным мечом Хастура.

— Ты можешь дерзить, Кроули… — с ненавистью проскрипел Хастур. — Пока ещё можешь. Я не люблю шутников, ты знаешь. Но мне даже нравится, что ты ещё барахтаешься. Что ты там говорил про неудачников?

Он сильнее навалился на меч, и Кроули с захлёстывающей сознание паникой почувствовал, как расходятся мышцы под раскалённым клинком. Боль хлестнула вверх по крылу, до самого плеча. Обжигающей волной ударила по позвоночнику. Он услышал свой исступлённый срывающийся вопль; услышал хруст собственных костей, ломающихся под давлением адского меча. И мир потонул в океане невыносимой агонии.

…Сколько прошло времени, прежде чем он смог отдышаться и вновь начал воспринимать что-либо, кроме пульсирующего огнём крыла, он не знал. С трудом выныривая из багрового омута, он ощутил, как саднит сорванное горло, почувствовал солёный вкус на языке и тянущее чувство в то ли вывихнутых, то ли просто перенапряжённых плечах. По крылу прокатывались волны обжигающей пульсации. Он услышал сдавленные, задыхающиеся всхлипы — и не сразу понял, что издаёт их он сам.

— Так вот, про неудачников, Кроули… — с садистским удовольствием прошептал Хастур, склоняя свою покрытую гниющими язвами рожу к самому его лицу. — Плутос не оправдал доверия Владык. Сорок минут на поиски бомбы, которой вообще не было! Так что теперь за него я. Я должен поблагодарить тебя, змеёныш, если бы не твоя глупая шутка со святой водой, мне бы это место ещё нескоро досталось…

Кроули слышал его, как сквозь плотный слой ваты. Боль мешала думать, не давала сосредоточиться ни на чём, кроме грызущего кости огня. Он смутно помнил, что должен искать выход. Должен… Чёрт, должен делать хоть что-то!