Вопреки всему

Кажется, он собирался нагнуться и чмокнуть ее в щеку. Оливия отстранилась. Щеки у нее слишком сухие, чтобы их целовать. Сара наблюдала, как Шон враскачку шагает к выходу из паба; его голова на длинной шее плыла над головами других посетителей. Сара усмехнулась.

— Бедняга Шон. Вы слышали, что он гей?

— Что? Шон?

— Сорок три года, а все еще холостяк. Либо он то самое, либо у него жуткий запах от ног.

— Вы так думаете, Сара?

— Давайте есть. Мы же не хотим, чтобы Корова выдубила нам задницы, если мы явимся слишком поздно.

Оливия послушно разрезала лазанью при помощи ножа и вилки. Она, в общем, не привыкла питаться в общественных местах, на публике. Это случалось не слишком часто. Другое дело Сара: она энергично принялась за чили с бараниной, отламывая при этом куски чесночного хлеба и макая их в соус. И девочки Оливии тоже другое дело. Она на минуту перестала жевать и попробовала представить, что они делают в это время и где. Рейчел, вероятно, ест свой второй завтрак в модном ресторанчике, а Луиза, скорее всего, забилась в уголок в каком-нибудь кафе, пьет чай, поглощает сандвич и уткнулась в книжку в бумажной обложке. Обе они ведут самостоятельный образ жизни. В ней они больше не нуждаются. И вовсе незачем слишком беспокоиться о них.

Луиза открыла крышку пианино, придвинула табурет и ударила по клавишам.

Она с максимальной громкостью и максимально доступным ей трагизмом отбарабанила «Ларго» Генделя и, стиснув зубы, пропела несколько последних тактов.

Сгорбилась на табурете, прерывисто дыша. Ну почему никто не может сказать хоть что-то дельное? Почему в самое трудное время жизни, когда тебе так нужен человек, с которым можно поговорить, никого подходящего нет возле тебя? Ну что же это такое?.. Тут Луиза сообразила, что кто-то стучит в дверь.

Она широко распахнула дверь и что-то невнятное пробурчала. Прямо в глаза ей уставилась пара полыхающих сдерживаемым огнем голубых глаз. Гаррис. Луиза нахмурилась. Черные волосы соседа блестели, смазанные специальным гелем. Почему, во имя Господа, он таращится на нее таким образом? Шумно? Да, она играла и пела очень громко, это самая вызывающая версия «Ларго».

— Прошу прощения, Гаррис. У меня сегодня вечером очень скверное настроение. Вы не могли бы воспользоваться затычками для ушей или чем-нибудь в этом роде?

Улыбка Гарриса сделалась натянутой, казалось, Луиза его чем-то удивила. На нем были очень тесные джинсы и свободная белая сорочка, еще не застегнутая до самого пояса. Очевидно, Гаррис находился в процессе одевания.

— Послушайте. — Луиза потерла рукой лоб. — Идите и одевайтесь, а я обещаю, что буду вести себя тихо. Идет?

— Одеваться? — Он прислонился к притолоке под совершенно необычным углом, так что его бедра сильно выступали вперед. Луиза с любопытством созерцала его картинную позу. — Я как раз намеревался раздеться.

Его зубы сверкнули в улыбке.

— Ах, понятно. Часы отдыха? Надо было предупредить меня. Идите в постель, а я обещаю больше не играть сегодня вечером. Идет?

— Нет. — Он расплылся в улыбке. — Я хочу лечь в постель, да. Но не один.

Прищурившись, Луиза наблюдала за тем, как Гаррис поднял брови, опустил их и снова поднял.

— О Боже, прошу меня извинить. Испортила вам сцену совращения. Должно быть, ужасно трудно увлечь кого-то в сети, когда ненормальная баба в квартире под вами устраивает кошачий концерт. — Луиза изобразила сочувственную улыбку. — Простите. Отправляйтесь к своей… к той, что вас ждет, а я спрячусь под диван или еще что-нибудь придумаю.

Луиза закрыла дверь, вытеснив ею Гарриса с порога. Вместе со щелчком замка до нее долетел запах лосьона после бритья. Она втянула носом воздух. Запах приятный. У Гарриса хороший вкус. Какая жалость, что он распутник. Но если бы она не была беременна, то, может, и позволила бы ему пораспутничать с ней. А сейчас об этом и думать не стоит. Мириться с приглушенной возней наверху и признавать, что все это происходит с кем-то, кто больше сосредоточен на сексе, чем на его последствиях.

Она решила позвонить Рейчел. Это Салли виновата, что она снова думает о сестре. Теперь она рискует наткнуться на черную дыру автоответчика Рейчел. Луиза признавала, что звонки следует фильтровать, но Рейчел подменила «фильтрацию» полным игнорированием. Впрочем, есть некий малый шанс, что они вступят в теплый сестринский разговор, который кончится предложением Рейчел дать замечательный совет.

Луиза подняла трубку и набрала номер сестры. После трех гудков она услышала говорящую машину: Рейчел Твигг и Холлем Мертон не могут сейчас поговорить с вами. Пожалуйста, оставьте сообщение, и один из нас непременно перезвонит вам.

— Вруны проклятые, — буркнула Луиза.