Вопреки всему (сборник)

Дела никакого под руками не было, образовалось слишком много свободного времени, да еще где-то внутри, глубоко-глубоко, начала шевелиться, глодать душу обида. В годы войны ему ни один начальник не заявил, что он не нужен, а сейчас это высказали не только словами, но и действием.

Председатель-тридцатитысячник на него просто не обращал внимания, он был человек городской, неглупый, с деревенскими заботами почти незнакомый, но до всего решил додумываться сам, без подсказок со стороны… Куликова ни разу не пригласили в колхозное правление.

Поскольку у него на руках был паспорт — документ, которого ни у кого из башевских земляков не было, он мог поехать куда угодно и осесть где угодно, обстановка это позволяла. В общем, Куликов решил покинуть Башево.

Жена его Екатерина Дмитриевна желание насчет переезда поддержала, она понимала мужа, сочувствовала ему, делила пополам внезапно свалившуюся на Василия Павловича неприкаянность: половину на себя, на плечи свои набрасывала, как накидку, половину оставляла супругу.

Тот выходил на край огорода и молча затихал, вглядываясь в пространство: родные все места, с детства памятные, вон как наливаются розовой свежестью, уходя к горизонту… Господи, неужели со всем этим придется прощаться? А ведь здесь ему каждая пядь земли хорошо знакома — столько лет он обихаживал поля эти, каждый клин обследовал не только своими ногами, но и коленками… Да, он ползал на коленях, захватывая в ладонь землю, проверяя ее, не слишком ли холоден чернозем для посева яровых, мял задумчиво, прикидывая про себя, будут ли заморозки в ближайшую неделю либо все обойдется, — очень не хотелось сгубить посевное семя и пролететь с урожаем, как пустая обувная коробка над ближайшим лугом…

Много беспокойных, иногда вовсе без сна ночей осталось позади — переживал Куликов очень, консультировался и со стариками, съевшими на здешней земле зубы, и с учеными агрономами, — и такой народ стал ныне заглядывать в деревню, хотя и на короткое время, и с технарями из МТС, имевшими красные дипломы, и обладая хорошим чутьем, почти всегда выбирал выигрышные варианты. Используя свой опыт общения с разными людьми, он стал прикидывать, какое конкретно место для переселения ему выбрать?

Очень скоро ему стало ясно одно: из Ивановской области уезжать нельзя, это родная земля, здесь дорогие могилы — лежит тут весь род куликовский. Екатерина Дмитриевна и в этом поддержала мужа.

— Ты прав, Василий Павлович, — сказала она.

Попробовал бы он в своей семье оказаться неправым — со своей точки зрения, естественно. Екатерина Дмитриевна его точку зрения считала и своей собственной — принципиальная была, скажем так.

После долгих размышлений он спросил жену:

— Катя, тебе город Вичуга нравится?

Жена мигом поняла, из какого угла ветер подул и куда он понесется дальше.

— Тихий старинный город, — немного помедлив, поглядывая искоса на мужа, произнесла Екатерина Дмитриевна. — Интеллигентный… Мне он очень нравится. — Поинтересовалась невинным голосом: — Собственно, к чему ты это?

— Да все к тому же!

— Да-а?

— Думаю, не переехать ли из Башева в Вичугу?

— А в какие хоромы? Своего дома у нас там нет.

— Нет, так будет.

— По щучьему велению? Как в сказке?

— Не совсем так. А это нам на что дадено? — Куликов вытянул перед собою руки, повертел ими. Пошевелил пальцами. — А?

Он действительно умел ловко держать и топор, и молоток, и стамеску, и отвертку… За что ни брался, у него все получалось. Или почти все.

— Вот именно — а! — только и сказала Екатерина Дмитриевна. Хотела удержать свое лицо в строгости, даже придать ему суровое выражение — ведь такие решения, как перемещения по планете Земля, а по Ивановской области особенно, с кондачка, в мимолетном разговоре не принимаются, это дело серьезное, — но не смогла, расплылась в улыбке.

— Вот и хорошо, — только и произнес Куликов, — будем продвигать этот вопрос дальше. Думаю, что как фронтовику мне не откажут, выделят в Вичуге кусок земли.

Он вышел во двор, присел на старый, изгвозданный топором чурбак, на котором колол обрезные чурки, превращая их в ладные, ловко проскакивающие в печной зев поленья, огляделся.

Хозяйство у него было хотя и небольшое, но справное, — и амбар, чтобы зерно хранить, имелся, и загон для овец, и гумно, положенное крестьянскому подворью, и хлев для коровы… Неужели от всего этого придется отказаться? Куликов жалобно поморщился.

Но с другой стороны, народ и в таких небольших городах, как Вичуга, скотину во дворах держит, парным молоком перед выходом на работу балуется, — значит, и они с Катей сумеют держать…