Вопреки женской логике

— Ладно, — потянул Лавров, качая головой. Может ей и правда сейчас не до него. Нервы и все такое. Успеют еще поговорить перед фуршетом. Во всяком случае, он на это надеялся. Потому с чистой совестью шагнул к выходу, как дорогу ему преградило нечто в розовом платье принцессы с кучей перьев и высокой прической. Присмотревшись, парень охнул от удивления. Поняв, что этот низенький гном с декольте до пупа — Ипполина Матвиенко, отчаянно хлопавшая длинными наклеенными криво ресницами.

Со стразиками.

— Ип… Ипполина Матвиенко! — запнулся на ее имени Гордей, опасливо покосившись сначала себе за плечо, где все еще крутилась Наталья у зеркала. А затем на даму перед собой, отмечая густо накрашенные брови и судя по объемным губам да оранжевым румяным щекам — не только их. Сама же специалист по делам межличностных отношений работников канцелярии, оглядела себя, как-то не уверенно прикусывая губу и поведя покатыми оголенными плечами. И без того чрезмерно декольтированное платье едва не слетело с груди. Гордей на секунду зажмурился — подобное зрелище может и вовсе мужское эго отбить!

— Гордеюшка, скажи, не слишком вульгарно? — поинтересовалась дама таким жалобным тоном, что парню даже стало, ее немного жаль. Вот кто бы ей сказал, что она переборщила. Но уж точно не он. Гонцов с плохими вестами известно куда отправляют.

— Не-е-е, — потянул купидон, сделав большие честные глаза, отмахиваясь от возможного неверия со стороны вопрошающей Ипполины. — Прекрасно все! Вам очень идет!

Женщина буквально расцвела от его слов, сквозь толстый слой светоотражающей белой пудры проступил алый естественный румянец, который в сочетании с оранжевыми щеками смотрелся точно инфекционное заболевание. Этого Гордей тоже не сказал, только тихонько икнул от испуга и на всякий случай отступил.

— Костя тоже сказал, что я красавица. — Задумчиво потянула Ипполина, одергивая пышную шелковую юбку пухленькой ручкой в перчатках, — перед тем, как упасть в обморок.

— Красы такой не выдержал. Слабак! — прокомментировала Майя, проскользнув мимо Гордея со стопкой купальников и подмигнув ему, окликнула одну из муз, Анну, чтобы та забрала свое бикини.

— Вот, — кивнул Лавров, обходя осторожно задумчивую госпожу Матвиенко, пока у него еще раз не потребовали подтверждения собственной красоты. Впрочем, оно и не нужно было. Стоило парню протиснуться мимо двух муз кинематографа в одинаковых нарядах, из-за чего между ними вспыхнул спор, как за спиной послышался голос с характерным французским акцентом:

— О, Mon ami*, ви мои рыбоньки… Срань Господняя, что за розовый бабочка на мой поляна?!! — взвыл Жюль.

Оставалось надеяться. Что он говорил правду, иначе несчастному французу грозила повторная смерть без права на воскрешение души.

Из душной подсобки, Гордей вырвался спустя лишь пятнадцать минут, судорожно вдыхая воздух, не перенасыщенный тяжелыми ароматами духов, туалетной воды, лака для волос и различных других парфюмированных средств, которыми себя щедро обливали участницы. Всеобщий хаос и безумие, охватившие дам небесной канцелярии, остались за закрытыми дверями. Впереди пустой коридор, ведущий из-за кулис прямо в зал, откуда уже доносился шум, смех и звон бокалов. Видимо фуршет начали немного раньше, точнее сказать, напиваться. Гордей так увлекся раздумьями, что не заметил, как запнулся ногой вначале о брошенный церковный колокол, относительно небольшого размера. Затем об крест, после стул, барабан и даже статую Иисуса. Весь этот хлам повытаскивали с места, которое сейчас было переделано под гримерку, а побросали, где пришлось. Приходилось осторожно передвигаться, чтобы не переломать ноги с руками, добираясь до небольшой едва заметной лестницы, чтобы вынырнуть из-за тяжелого бархатного портьера и выйти к людям. Вот только не успел — дорогу ему преградила чья-то тень. Несмотря на ограниченный кругозор, Гордей сумел разглядеть очертания женского силуэта в белом бальном платье с короткими рукавами фонариками и длинные светлые волосы прежде, чем девица бросилась ему на грудь.

— Вот мы и встретились, любовь моя! — жарко зашептала Лера, хватаясь за его рубашку пальцами. Лавров попытался от нее отодвинуться, но не тут-то было. Строганова почувствовала. Как жертва пытается ускользнуть, прижалась крепче, обдавая ароматом ванили, кокоса и чего-то еще приторного. Ярко-алые губы потянулись к его губам.

— Лера отстань! — попытался отцепить девушку купидон, вырываясь. В конце концов, не бить же ее. Не в его правилах было причинять девушкам вред, даже настырным. Отступил на шаг назад, едва не запнувшись о какой-то мусор, и нахмурил брови.

— Почему ты никак не поймешь, что я люблю тебя? — надула притворно губки Валерия, складывая руки на груди, выставляя ту напоказ, — Почему она?! — Даже ножкой топнула. Тихий стук каблука раздался в помещении, а Гордей опасливо оглянулся, качая головой.