Вопреки женской логике

— Пусти меня, принц без коня и трона, я сейчас ему втащу за то, что с девками крутить вздумал и поговорим, — дернула ногой Тараканова, жаждя дотянуться, от отскочившего подальше паренька, злобно скалясь. Правда особо ярых попыток вырваться не принимала, сама не зная почему.

— Нельзя его бить, без того болезный.

— Чего эт? — замерла, заинтересованно шапку с глаз сдвигая, поворачиваясь к смеющемуся Лаврову, глазами своими голубыми на него пристально глядя. На секунду залюбовался, пока ответ не родил прежде, чем Наташка очнулась.

— И так мозгов по сусекам не наскрести, отобьешь последнее, — вздохнул, не обращая никакого внимания на возмущенно кричащего о расправе Гришанского, да Сорокина с вытянувшимся лицом.

— А ноги можно сломать? — уже нормальным тоном спросила Наташка, позволяя шапку на себе поправить, да закутать получше. И не возмущалась, как в прошлый раз.

— Нельзя, — строго произнес, — ты ж девочка.

— Фу на тебя, Лавров, занудный ты. Всегда такой или это все та сосуля виновата? Вообще ты кого хомяком тут назвал, бессмертный?

— Говорливая такая, твои бы порывы да в русло мирное, — хмыкнул, невольно обхватывая руки в теплых варежках, к глазам поднося, — и все бы хорошо, но одеваться, стоит теплее.

— Чего к моей эко-шубе пристал, в машине в ней удобно, — насупилась Тараканова, на месте подпрыгнув. Без каблуков она была гораздо ниже, но все равно рост значительно превышал стандартный. Наверное, ее было бы проще целовать, всего-то голову склонить и губ коснуться. Почему-то эта мысль не давала Гордею покоя.

— Мне надо идти, — с легким оттенком сожаления произнес, но вот убрал руки не сразу. Наташа сделала это первой, с легкой заминкой, но все же убрала руки, хмуря брови. На красивом лице отразилась легкая обида, проскользнувшая в интонации.

— Ну, вали, не держу.

Он улыбнулся, чувствуя, как тепло распространяется по телу. Глядя, как она жмурится от ветра. Захотелось прижать к себе, скрывая от непогоды. Не сказать, чтобы Тараканова особо в его защите нуждалась, но иначе просто не мог. Глядя на нее, такую безбашеную и в тоже время бесконечно одинокую с далекой, затаенной тоской в глазах. Она сейчас отгораживалась, делая шаг назад, словно выстраивая между ними стену. Вот только ему совсем не хотелось этого. Более того, никакая Света даже отдаленно не мелькнула со своей мамой, стоило Таракановой оказаться рядом.

— Я обещал Савину, нашему преподавателю по электротехнике, помочь с научной работой. — поморщил лоб, невольно потирая. Зрачки девушки расширились, а сама она нервно хмыкнула.

— Боже, ты еще и ботанишь, — проворчала, снова делая шаг вперед.

— И почему меня все упорно ботаном зовут? — буркнул, ойкнув Гордей, когда она хлопнула его по плечу, хитрым лисьим взглядом оглядывая.

— Ой, Лавров, судьба твоя такая. Чего ж не сказал, что умный? Я бы тебя мои работы контрольные делать по вышке припахала, — расхохоталась, хитрым лисьим взглядом на него покосившись. — Давай я тебе платить буду, ты мне работы практические делать. Интеллект надо тренировать, а Наташенька учиться, не любит, — фыркнула она, выпятив нижнюю губу и состроив рожицу.

Отшутиться бы, но возьми да ляпни, не думая в ответ:

— Тебе бесплатно делать буду.

Прежде чем осознал, что сказал, поздно было. Наталья удивленно моргнула, после же рассмеялась, хватая его за ворот пуховика, совершенно неожиданно. И притянув ближе к себе, коснулась щеки, обжигая дыханием кожу, оставив горящую метку и чуть проведя губами по легкой щетине. Сам не понял, как повернул голову, сталкиваясь с ней, едва сумев поймать исчезающий поцелуй в полете. Зато когда молнией прошибло от всего-то едва ощутимого прикосновения. Понял, в чем магия притяжения Наташки Таракановой. Один раз увидев, ее нельзя забыть. Как и удержаться подальше, пытаясь строить баррикады из собственных предубеждений да принципов. Вышибала начисто, будто водный поток неконтролируемой силы. Особенно, стоило ей тихо шепнуть:

— Ты вроде торопился.

— Торопился, — только смог выдавить, опуская взгляд ниже. Женские пальцы сжались на ткани куртки, притягивая к себе сильнее. Весь мир пропал, сузившись до одной единственной девушки, вокруг которой в последнее время вертелась вся жизнь Лаврова. Видимо, действительно сосулькой сильно приложило по голове бедовой. Потому что никакой голос разума, орущий что-то там про невесту, больше эффекта не имел рядом с этой чокнутой блондинкой.

— Тараканова?

— А?

— Останови меня, — сказал прежде, чем поддаться искушению. Едва успел, более не сопротивляясь своим желаниям. Руки обхватили талию, а поцелуй на морозе вышел невероятно сладким. Не страстный, не сумасшедший, просто нечто мягкое, нежное, согревающее в самые жестокие холода во время зимы. Мягкий мех девичьих варежек на щеках и даже стихия прекратила буйствовать на время, окружая пару завесой падающего с неба снега. Они знакомы всего несколько дней, но, кажется словно вечно. И сам себе Гордей не мог объяснить, в чем же заключалась магия.