Вопреки женской логике

Задумчиво обхватив стаканчик горячего чая, Лавров рассеяно слушал похвалы в свой адрес от спешно прибывшего на место происшествия ректора да декана своего факультета, выискивая взглядом Наташку. Она стояла неподалеку, отбрыкиваясь от лишних вопросов. Будто почувствовала его взгляд, обернулась, шагая прямо к нему через толпу постоянно о чем-то спрашивающих студентов. Голубые глаза сначала с тревогой оглядели парня, затем хлопнула его по плечу с такой силой, что через пуховик почувствовал.

— Ай! — возмутился Гордей, ни столько от боли, сколько от неожиданности, потирая плечо, отставив стаканчик.

— Чем ты думал, придурок?! — заорала она так, что парень едва не оглох. Поморщился, однако, улыбку сдержать не смог. Губы сами растянулись. Вид, наверное, как у идиота, но поделать ничего не мог. Так приятно стало. Кроме семьи никогда и никто, тем более из девушек подобных Наташе о нем так не волновался. Чаще просто просили дать списать да волновались за сделанную им для них же работу. Не удержался, за руку хватая, на себя дергая так, что лица в паре сантиметров друг от друга оказались. Руки в перчатках оттаяли, ничего не обморозил, правда, вряд ли он бы сейчас об этом вспомнил.

— А если бы упал? — выдохнул практически в губы, позволяя свое лицо в варежках мягких обхватить.

— Не дала бы я тебе упасть, Лавров, — прошептала, а после неожиданно дернулась, по шапке в районе макушке шлепая. — Ты мне еще контрольные должен!

И быстро губ мужских коснулась, мимолётно, будто бабочка крылом едва воздух рассекла. Ничего не понял бы, если бы на секунду запах манящий не ощутил, ударивший в нос. Похоже, Тараканова сама своему порыву удивилась, отступая на шаг. Гордей уже собрался было схватить девушку, притягивая к себе, как противный вопль разорвал тишину, возникшую между ними.

— Гордей!

К ним спешила Светка. Бежала, путаясь в длинной юбке, спеша к удивлению стоящих людей, оборачивающихся на странную девицу в розовой шапке с помпоном. Наташка как-то разом подобралась, руку вырывая из его пальцев ослабивших, бросив через плечо надменным тоном:

— Ладно, Лавров, звони, как наобжимаешься со своей ненаглядной, — последнее слово почти выплюнула, обжигая ледяным взором.

Гордей и слова сказать не успел, Тараканова сунула мятый листок с коряво написанными цифрами ему в карман, исчезая в потоке студентов, направившись к машине. А он продолжал удивленно пялиться ей вслед, абсолютно не замечая спешащую к нему Свету.

— Гордей! — снова окликнула она, заставляя поморщиться.

Ему интересно стало, всегда ли ее голос был таким писклявым и противным с приказными нотками? Почти добежала, как вдруг рухнула прямо на ровной поверхности носом в ближайший сугроб, совсем некультурно для такой ценительницы культуры, ругаясь. Стоянку наполнил хохот окружающих, а Лавров тяжело вздохнув, поспешил на помощь барахтающейся в снегу теперь уже точно бывшей невесте.

Ведь кажется, им пора поговорить.

— Гагая гадгая гивчонка! — покачала головой Чума, пока остальные трое улюлюкали, тыкая пальцем в матерящуюся Светку. Гордей попытался ей помочь, но та все время неуклюже заваливалась обратно.

— Нехорошая девочка! Нехорошая, — злорадно хмыкал Демьян, то и дело, заставляя девушку падать на задницу, не давая встать. — В Аду тебе место, богомерзкое создание.

— Фу, Дема, зачем в Аду такая пакость? — скривился Война, косясь на Свету, которой, наконец, удалось встать на ноги. — Сам Сатана устанет слушать ее бесконечное нытье. Пусть в Чистилище чешет, туда всех убогих берут. Иначе она всех чертей достанет.

— Но-но, в Чистилище тоже не лохи, — покачала пальчиком Смерть, почесывая спину древком косы.

— Предлагаю ангелам подкинуть, — объявил Голод, открывая пачку чипсов, втягивая носом химический аромат бекона. — Вот Михаил-то ошалеет.

— Там за чеканутую уже Ева есть, еще одной дуры для полного счастья не хватает, — скривился Демьян, задумчиво глядя, как бросается на шею Светка Гордею, а тот рассеяно ее по спине похлопывает. — Знаете че?

— Чего? — полюбопытствовали всадники, заинтересовавшись.

— Нафиг этот Апокалипсис. Пока этот пацан эту курицу не бросит, никакого конца света. Вот клянусь фамилией моего смертного отчима, Квазимира Харькова — будет Гордей с Таракановой. Слово Харькова.

— Ой, смагри не гиспорти, — закатила глаза Чума, с недовольным взором Демьяна встречаясь.

— Чума?

— А?

— Захлопнись, тифозная.

Глава 15 — А Свету можно?

Света убедилась, что он здоров, цел и невредим, по ее словам и умчалась куда-то по делам. По каким не сообщила, даже слушать не стала, стоило Гордею рот открыть, дабы поговорить. Пришлось-таки идти помогать в лабораторию, а вечером ползти на работу. Карман жег телефон Таракановой, но сам Гордей твердо решил вначале разобраться со Светой, после решать дела сердечные. И вообще, какие угодно дела.