Вопрос о технике в Китае. Эссе о космотехнике

Нефилософия техники, строго проводящая различие между техникой и технологией и нацеленная на перепостановку вопроса о сущности техники, намечена еще в прошлом веке Франсуа Ларюэлем[608]. Ларюэль использует вопрос о технике Хайдеггера и технологический разбор Симондона в качестве материала для построения «первой технологии», науки (а не философии), о (технической) сущности техники (l’Essence (de) technique). Если рассматривать сущность техники технически, а не философски и не поэтически, как это делает Хайдеггер (и не космологически, как это делает Хуэй), если не выявлять сущность техники в качестве обобщающей черты (универсалии) всего, что известно как технические объекты, как это делает Симондон, но использовать технологические дискурсы как материал для толкования – в качестве признака и безотчетного признания вытеснения (технической) сущности техники, – то обнаружится, что сущность техники имманентна техническому объекту, но вместе с тем контробъективна, является препятствием к опознанию технического в качестве «объекта». Проводя последовательное различие технического и технологического, мы обнаруживаем, что техники, о которой говорит философская технология, никогда не было не только в Китае – ее никогда не было нигде. Сущность техники необходимо искать в неопознанных технических объектах (то есть тех, которые не могут быть технологически опознаны в качестве технических) или в технических необъектах. Как известно, Хайдеггер считал, что сущность поэзии может быть выявлена в особых произведениях, делающих ее своей темой, и найдена у таких «поэтов поэтов», как Гёльдерлин[609]. Однако выявлять таким же образом сущность техники в его онтологии запрещено, поскольку онтологическое различие невыразимо и непреодолимо техническими средствами. Это делает поэтов (и, конечно, философов) пастухами не только бытия, но и технических объектов, теми, кто удерживает – буквально уговаривает – технику в границах одомашненной, упорядоченной – космической – жизни. Дикие технические необъекты невидимы или неопознаваемы внутри этих границ, а по ту их сторону распознаются как несущие онтологическому различию угрозу хаотизации. Среди этих «тайных врагов инструментов Хайдеггера», «в качестве множества темпоральных девиаций, машин времени, так или иначе склеивающих онтологический уровень с онтическим»[610], находятся панацеи, технические решения вопроса о сущности техники: вечные двигатели, гравицапы, психотронные генераторы, инерциоиды и прочие контртехнологические и потому «бессмысленные артефакты, неизвестно откуда взявшиеся: хулахупы, аппликаторы Кузнецова, кубики Рубика и т. п.»[611] Среди них мог бы оказаться и нож Пао Дина, если бы он обрел не только нарративную, но и техническую плоть. Эти необъекты произрастают из сечения хаоса, для которого

…характерно не столько отсутствие определенностей, сколько бесконечная скорость их возникновения и исчезновения; это не переход от одной определенности к другой, а, напротив, невозможность никакого соотношения между ними, так как одна возникает уже исчезающей, а другая исчезает едва наметившись. Хаос – это не инертно-стационарное состояние, не случайная смесь. Хаос хаотизирует…[612]

Технические необъекты, очерчивающие и воплощающие в себе сущность техники посредством нарушения онтологического различия и связанных с ним порядков космологического распределения, несут в себе невозможность корреляции между определенностями, сущностно хаосмический элемент. Эти необъекты могут быть эфемерными и радикально одноразовыми, наподобие струй воды, используемых рыбами токсотесами и скатами в качестве орудий, или же «архетипически-вечными», наподобие инструментов, использующих так называемый эффект формы (пирамиды, спирали), но важно то, что они несут в себе одну и ту же сущностную черту: разнесение, разнос порядка космологической согласованности. Как если бы нож Пао Дина резал не тушу коровы, а тушу космоса, возвращая в нее первобытный хаос.

Осень 2021 – весна 2022 года