Вопрос первоочередности

Я не стал говорить ей, что виселица еще не самое страшное, чего ей следует бояться.

- Все уже решено, - сказала она тихо, - так мне сказал судья, когда призвал меня покаяться. Присяжные не могут не признать меня виновной, а судья не может не повесить меня. Кто поверит такой, как я, если у меня нет способа доказать мою невиновность? И что тогда станет с моей матерью? Как она будет жить? Кто будет за ней ухаживать? У нас нет родных, нет никаких средств к существованию.

- Когда здоровье вернется к ней, - сказал я упрямо, - она, конечно, подыщет что-нибудь.

- Жена фанатика и мать убийцы? Кто даст ей работу? И вы не хуже меня знаете, что работать она не сможет еще много недель.

Сказать, что это лжезабота, ибо неизвестно, проживет ли она еще хоть неделю, я не мог. И да простит меня Бог, другого утешения я найти не сумел.

- Мистер Кола, мне надо задать вам вопрос. Сударь, сколько платит доктор Лоуэр?

Я не сразу понял, о чем она говорит.

- Ты о...

- Я слышала, он покупает трупы, - сказала она, став теперь пугающе спокойной. - Так сколько он платит? Я ведь готова отдать ему мой, если он обещает позаботиться о моей матери. Прошу вас, не смущайтесь так. Ведь ничего другого, чтобы продать, у меня не осталось, а мне он не понадобится, - закончила она просто.

- Я... я... я не знаю. Это зависит от состояния... э... ну...

- Вы не спросите его для меня? Ведь считают, что я продавала мое тело, пока жила, так что такого, если я продам его, когда буду мертва.

Думаю, даже Лоуэра такой разговор поставил бы в тупик. Мне же он был не по силам. Не мог же я сказать, что оставшееся после костра даже Лоуэру не потребуется. Я пробормотал, что поговорю с ним, и отчаянно попытался сменить тему.

- Тебе не следует оставлять надежду, - сказал я. - Ты обдумываешь, что будешь говорить?

- Что пользы? - спросила она. - Я ведь даже толком не знаю, в чем меня обвиняют; мне неизвестно, кто будет свидетельствовать против меня. За меня некому вступиться. Разве что кто-нибудь вроде вас, доктор поручится за меня.

Мига колебания оказалось для нее достаточно.

- Вот так, - сказала она кротко. - Видите? Кто мне поможет?

Она всматривалась в меня, ожидая ответа. А я отвечать не хотел. Да и пришел я сюда вопреки своему желанию! Но почему-то воспротивиться ей я не сумел.

- Я был бы рад, - сказал я в конце концов, - но как мне объяснить кольцо доктора Грова?

- Какое кольцо?

- То, которое было украдено с его тела и обнаружено Джеком Престкоттом. Он мне все про это рассказал.

Едва она поняла мой ответ, как я понял, что мои подозрения были верны без тени сомнения и что мировой судья знает свое дело. Да, Грова убила она. Едва смысл моих слов стал ей ясен, она побледнела. Почти все остальное она могла бы объяснить так или эдак, но на это обвинение у нее ответа не было.

- Ну, Сара? - сказал я, потому что она молчала.

- Значит, спасения для меня как будто нет. Думаю, вам пора уйти.

Такое жалкое покорное признание! Слова той, кому стало ясно, что ее деяния неопровержимо доказаны.

- Ты не хочешь отвечать? Но если ты не ответишь мне, ты должна будешь отвечать в суде. Так как же ты опровергнешь обвинение, что убила Грова из мести и обворовала его лежащий на полу труп?

Смерч, который вдруг обрушился на меня, явился одним из самых сильных потрясений в моей жизни. Личина покорности была сброшена, и открылась истинная натура этой девки, когда, рыча от ярости и бессилия, она кинулась на меня, стараясь впиться в лицо ногтями. Ее глаза пылали безумием. К счастью, цепи на запястье и лодыжке удержали ее, не то, клянусь, она выцарапала бы мне глаза. А так я налетел спиной на зловонную старуху, которая тут же сунула руку мне под кафтан, ища кошелек. Я испуганно закричал, и тут же, пиная узниц, на помощь мне подоспел тюремщик и ударил Сару дубинкой, чтобы ее успокоить. Она повалилась на тюфяк, вопя и рыдая отчаяннее, чем мне когда-либо приходилось слышать.

Я в ужасе смотрел на чудовище передо мной, потом опомнился настолько, чтобы заверить встревоженного тюремщика, что я цел и невредим, если не считать царапины поперек щеки, и попятился на безопасное расстояние, глотая смрадный воздух в попытке отдышаться.

- Если у меня и были сомнения относительно тебя, - сказал я, - теперь они рассеялись. Ради твоей матери я поговорю с Лоуэром. Но ничего больше от меня не жди.

И я ушел. А когда благополучно оставил позади это адское место и обитающих там демонов, исполнился такой радости, что завернул в ближайшее питейное заведение, чтобы прийти в себя. Полчаса спустя руки у меня все еще тряслись.