Вопрос смерти и жизни

Мы уже встречались с доктором С., главой отделения паллиативной помощи Стэнфордского медицинского центра, – милой женщиной, на которой лежит огромная ответственность: помогать больным в конце их жизненного пути. Если доктор М. скажет, что иммуноглобулиновые препараты не работают, я, пожалуй, выберу паллиативную помощь и, в конце концов, ассистированное самоубийство. Я не готова к новым испытаниям. Но разве решение только за мной?

* * *

Когда наши дорогие друзья Хелен и Дэвид приносят нам ужин, я говорю им, что паллиативная помощь и ассистированная смерть – лучший выход, если мое нынешнее лечение окажется безрезультатным.

«Одно тело – один голос», – поспешно возражает Дэвид.

Мне приходит в голову, как уже не раз в этом году, что моя смерть, по существу, не только моя. Мне придется разделить ее с теми, кто меня любит, прежде всего с Ирвом, а также с другими членами семьи и близкими друзьями. Несмотря на то что друзья всегда были важной частью моей жизни, я несказанно удивлена заботливым вниманием, которое многие из них проявили, узнав о моей болезни. Какое счастье, что меня окружают такие чуткие и добрые люди!

Когда список телефонных звонков и электронных писем стал слишком длинным, я решила пойти на хитрость и написала коллективное письмо примерно пятидесяти друзьям. Вот оно:

Дорогие друзья,

Простите меня за то, что вместо индивидуальных сообщений я пишу это коллективное письмо. Я искренне благодарна каждому из вас за все, что вы для меня сделали за эти последние шесть месяцев, – за ваши визиты, теплые слова, открытки, цветы, еду и другие выражения любви. Без поддержки семьи и друзей у меня бы ничего не получилось.

По разным причинам мы отказались от химиотерапии и сейчас начинаем новое лечение – иммуноглобулинотерапию, которая не вызывает побочных эффектов химиотерапии, но, возможно, окажется менее эффективной. Насколько хорошо она работает, мы узнаем через пару месяцев.

Если и когда мне станет лучше, я свяжусь с каждым из вас лично, и мы назначим время для телефонного звонка или визита. А пока я хочу, чтобы вы знали: ваши мысли и, в некоторых случаях, молитвы согревают мое сердце и придают мне сил в той нелегкой борьбе за жизнь, которую я веду вместе с врачами из Стэнфордской больницы.

С любовью, Мэрилин

Честно говоря, я чувствую себя немного неловко из-за того, что отправила такое коллективное послание. Тем не менее я получила на него столько откликов, что ничуть о нем не сожалею. Наоборот, я даже рада, что все-таки разослала это письмо: теплые слова, которые пришли в ответ, – еще одна причина всеми силами стараться жить дальше.

Я часто вспоминаю об одном своем друге – французском дипломате. Сейчас он, как и я, тяжело болен. Однажды он сказал мне, что не боится смерти (la mort), но определенно боится умирать (mourir). Я тоже не боюсь самой смерти, но процесс медленного, ежедневного умирания часто бывает невыносим. Вот уже несколько месяцев я приучаю себя к мысли о предстоящей смерти. Раньше мы с Ирвом много размышляли о смерти и часто затрагивали этот вопрос как в нашей совместной преподавательской деятельности, так и в его книгах. Вероятно, именно поэтому я отношусь к этой идее достаточно спокойно. Некоторых друзей мое хладнокровие приводит в недоумение. Впрочем, иногда мне кажется, что спокойствие – это только видимость и что в глубине души я тоже охвачена ужасом.

Недавно мой колодец душевных страданий переполнился и вылился в яркое сновидение. В нем я разговариваю по телефону с подругой, и она сообщает мне, что ее взрослый сын умер. Я начинаю кричать и просыпаюсь, содрогаясь от рыданий.

В реальной жизни у этой подруги нет сына.

Так о чьей же смерти я плачу? Наверное, о своей собственной.

Глава 9. Лицом к лицу со смертью

Август