Вопрос цены

Всеволод на мгновение прищурился, его уверенная маска чуть дрогнула, но он быстро вернул себе хладнокровие.

— Я выполняю свою работу, Оливия, — ответил он холодно, не позволяя эмоциям пробиться наружу. — И что бы ты там ни говорила, это не изменит фактов.

— Фактов? — я вскинула брови, чувствуя, как во мне закипает ярость. — Факт в том, что ты только что поднял руку на человека, который не так прост, как ты думаешь. Света — не просто сотрудница. Ты себе не представляешь, что с тобой сделают за этот удар. Вы с Перумовым настолько самоуверенны, что не видите вещей перед собственным носом.

— Я выполняю приказы, — повторил он, хотя в его голосе уже не было прежней уверенности. — Всё, что тебе нужно, — это выслушать Петра Алексеевича. Никто не собирается причинять тебе вред, если ты будешь вести себя разумно.

Продолжать разговор дальше смысла не было, поэтому я отвернулась в темное окно машины, за которым быстро мелькали огни вечернего города. Мне было холодно, очень холодно — свое пальто я оставила в Центре. Но я лишь упрямо сжала посиневшие губы.

Машина мчалась вперёд, и я смотрела, как за окнами темнеет всё больше, как огни города постепенно исчезают, оставляя нас в пугающей пустоте ночи за городом. Холод пробирался глубже, и я уже не чувствовала пальцев ног, но гордо держала голову высоко, стараясь не показывать страха, который медленно заполнял меня изнутри.

В голове всплыло воспоминание о бабушке. Она всегда была для меня примером стойкости и мужества, даже в самые тяжёлые времена. «Наверное, ей было ещё хуже», — подумала я. Закрыла глаза, вспоминая рассказы отца о поездах, набитых людьми, о холоде и голоде, о смертях и тяжелой, изматывающей работе в трудовых лагерях. Даже там, в нечеловеческих условиях адской жестокости, Оливия Вайдер головы не склоняла. Не смогут согнуть и меня.

Машина остановилась перед массивными воротами, и холодный ветер ударил в лицо, как только открылась дверь. Всеволод вышел первым, затем обернулся, ожидая, когда выйду я. Промокшие, заледеневшие в тонких ботинках ноги слушались плохо, но усилием воли я заставила себя идти ровно, словно не чувствуя ни ледяного ветра, ни страха, сжимающего изнутри.

Дом передо мной был величественным и мрачным одновременно. Он возвышался среди сугробов, окружённый лесом, будто намеренно огороженный от всего остального мира. Казалось, он был укрыт от посторонних глаз не только стенами, но и густой тишиной, словно сам воздух вокруг пропитан чем-то опасным и неизвестным.

— Пойдём, — бросил коротко Всеволод, указывая на вход.

Я кивнула, сохраняя холодное спокойствие на лице, и пошла следом за ним по широкой тропинке, вычищенной от снега, которая вела к массивной двери. Внутри всё сжималось, но я знала, что как только пересеку порог этого дома, назад пути не будет.

Мы остановились перед дверью, и Всеволод постучал, не оглядываясь на меня. Дверь тяжело открылась, и передо мной возник высокий мужчина — охранник, судя по всему. Он молча кивнул Всеволоду, пропуская нас внутрь.

Тёплый воздух, наполнивший холл, казался странно контрастным с холодом, который меня окружал снаружи. Но этот комфорт не принёс облегчения. Напротив, всё внутри напряглось ещё сильнее.

— Пётр Алексеевич ждёт вас, — сказал охранник, указывая на лестницу.

34

Перумов ждал меня. Он сидел на диване перед столом, накрытым на две персоны, рядом с горящим камином, в повседневной одежде — джинсах и футболке. Контраст между этой почти домашней сценой и ситуацией, в которую я оказалась, был разительным.

Его спокойствие и кажущаяся простота были обманчивы. Я знала, что передо мной человек, привыкший к власти и манипуляциям, жестокий и беспощадный, и его расслабленное поведение только усиливало мою настороженность.

— Оливия, — произнёс он, указывая на свободное место напротив себя, — присаживайся. Мы давно не виделись. Не обещаю, что разговор будет приятным, но все же…. Ты пока моя гостья.

Я стиснула зубы, стараясь не показывать ни страха, ни злости. Каждое моё движение было размеренным, словно я не чувствовала дискомфорта, несмотря на усталость и холод. Я подошла к столу и села, не сводя с него глаз.

— Это новая мода, притаскивать гостей силой? — не удержалась от колкости.

Перумов рассмеялся.

— Оливка, ты в своем репертуаре: холодная и язвительная. Такой я тебя и помню, такой, — добавил он тише, — и хочу.

Я сцепила руки на коленях, стараясь не выдать эмоций.

— Что тебе нужно? — спросила, не намереваясь тратить время на его игры.

— Хорошо, Оливка, — он налил вина мне и себе. — Перейдем к делу. Ты всегда любила сильных мужчин, не так ли?

Я молчала, стараясь не поддаваться на его провокации. Его манера говорить с насмешкой, как будто всё происходящее было лишь частью какой-то игры, раздражала меня.

— Перейдём к сути, Пётр Алексеевич, — твёрдо сказала я, игнорируя его попытки вывести меня из равновесия. — Что тебе нужно?

— То, что мне нужно ты прекрасно знаешь, — отрезал он. — К этому мы вернемся позже. Поговорим о другом. Ты спала с моим зятем, но он никогда не был тем мужчиной, кто по-настоящему привлекал тебя, не так ли?