Вопросы цены и стоимости

- Потому что я это вижу, - со спокойной твердостью ответил Давид, усилием воли загоняя подальше горечь и гнев на всех тех, из-за кого юноша оказался в таком состоянии: поруганное измученное тело и растоптанное, еще более истерзанное сердце, у которого едва хватает сил, чтобы биться. - Не переживай и не терзай себя, ты поправишься немного, и я расскажу тебе о поисках - все, что узнал. Хорошо?

Равиль все-таки заплакал, прижимаясь лбом к руке Хедвы, и кивнул соглашаясь.

- Я скоро встану, - торопливо прошептал юноша.

***

Человеческая память причудлива и своеобразна. Даже без непоправимых травм и жутких потрясений, спустя годы человек может забыть многое - и ненависть, которая когда-то сводила с ума, и любовь, которая тогда, казалось, заменяла кровь в жилах. Разучиться говорить на родном языке, забыть лица отца и матери, забыть свое имя и самое себя…

И только свой страх, человек не забывает никогда! Малыш, в младенчестве однажды испугавшийся паука или змеи - седым старцем будет отшатываться от безобидного ужа или сенокосца. Страх может затаиться, но напомнит он о себе всегда, это враг, от которого невозможно убежать, а сражаться не каждому под силу… И разумеется, всяческие битвы были пока не для юноши, неокрепшего телом и больного рассудком!

Хотя паук, вначале опутавший его ловкими цепкими лапками и донельзя заполнивший едким ядом беспрерывного унижения и стыда, уже не являлся в кошмарах, хотя за прошлым, состоявшим из непрерывной пытки то ослабевавшей, то вновь усиливавшейся боли, арсеналу которой мог позавидовать знаменитый мэтр Ги, - опустился душный тяжелый полог, не дававший ничего разглядеть… Хотя титаническими усилиями Равиль даже немного справился со своей боязнью прикосновений, загнав ее подальше вглубь убеждениями, что глупо шарахаться от тех, кто спасает его никчемную жизнь, а его выходки только оскорбляют этих благородных людей, и понадеявшись, что однажды просто привыкнет к тому, что все считают в порядке вещей… Хотя… продолжать можно до бесконечности.

Юноша действительно немного ожил, хотя бы внешне, заставляя себя не морщась до капли выпивать тошнотворные микстуры, съедать до крошки завтрак, обед и ужин, самому орудуя ложкой, несмотря на казавшиеся холодной деревяшкой пальцы и начисто игнорируя отсутствие аппетита. Он без поблажек выполнял все упражнения, необходимые чтобы вернуть в норму высохшие за время болезни мускулы. Он расспрашивал Давида и Хедву, стараясь как можно больше понять и запомнить из их рассказов о семье, в которую ему предстояло вернуться… Но! Оставалось одно весомое «но», которое запросто перечеркивало всеобщие старания, ибо можно забыть причину, но невозможно забыть свой страх.

Можно забыть о попытке самоубийства, но это не вернет желания жить по мановению волшебной палочки прекрасной доброй феи! Страх многоликой пустоты с таким же множеством имен - одиночество, нелюбовь, ненужность, пренебрежение, - гулким эхом гулял по пустоте на месте оставленного позади жизненного пути. То, что Равиль не мог его даже приблизительно внятно объяснить, даже для себя, - только усиливало растерянность, порождая новую волну неуверенности, а следовательно того же самого страха. Он бродил по кругу, уподобляясь даже не слепому, потому что тот пусть ощупью, но ищет выход!

Как ни странно, первым, кто заметил неладное и понял, что происходит, стал Фейран. И пока Давид взвешивал свои выводы и оценивал ситуацию, а Айсен по обыкновению без излишних слов и пафоса подставлял плечо, стараясь по возможности смягчать острые моменты, а еще лучше предотвращать их, - однажды вечером достойнейший на иных берегах хаджи, против воли не сдержался во время обычного осмотра.

- Можешь не пытаться меня обмануть, я все-таки врач, - сухо заметил мужчина отпуская руку своего непрошенного пациента, и отворачиваясь, чтобы скрыть раздражение.

В отличие от своего возлюбленного ангельским терпением он не отличался, а то, что его знания и методы изо дня в день разбиваются о неприступную скалу, - не могло оставить равнодушным.

Равиль же в ответ лишь беспомощно распахнул на него ресницы.

- Так вот, - жестко продолжил Фейран, вновь берясь за запястье юноши, - мне перед тобой кривить душой не зачем! А в Тулузе и окрестностях достаточно лечебниц при монастырях, куда всяких сирых и убогих принимают!

Равиль беспомощно моргал, не в силах подобрать слов в ответ на это заявление.

- Если ты считаешь, - еще более сурово завершил свою речь мужчина, - что там тебе самое место - то ты туда и отправишься! Потому что я не волшебник и мановением руки излечивать не умею. Да и вливаю в тебя галлонами не волшебные зелья! Без твоей помощи я ничего не сделаю, а эта помощь вовсе не в количестве отжимов и сгибаний какой-то из конечностей заключается. А если я тебя завтра кнутом погоню, - ты побежишь?!!

Вопрос не требовал ответа, и Фейран замолчал, не представляя в этот момент какие выражения он мог бы подобрать. Мужчина поднялся: