Вопросы воспитания (СИ)

- А… чего? - опешил Гейзенберг; он, конечно, ждал претензий, но не таких. Мужчина думал, что Альсина начнет упрекать его в невнимании, в том, что на работе он бывает чаще, чем дома, а свободное время предпочитает проводить не с семьей, а в пабе или в клубе за игрой в бильярд, что, разумеется, было полной туфтой. Просто Карлу иногда тоже хотелось немного отдохнуть. Гейзенберг же не предъявлял благоверной, что она по вечерам иногда уходила на какие-то мутные выставки и поэтические вечера, в театр вместе с Гандонной Беневиенто или, прихватив дочерей, отправлялась на целый день по магазинам. Карл тоже мог бы возмутиться, однако молчал, терпеливо ожидал супружницу, прямо как старый пес, а самого, как ту же псину, и за порог не пускали! Мужчина нахмурился, дернул шеей, мысленно готовясь к ссоре. Без боя сдаваться он не собирался! Дома и так женщины обложили Гейзенберга со всех сторон, сынок - его опора, наследник, - еще слишком мал, чтобы выдерживать их натиск наравне с батей, а Альсина слишком привыкла командовать, но Карл не прогнется. Если он решил, что пойдет сегодня в бар, значит, он идет сегодня в бар!

- Ты что, все забыл? - ужаснулась леди Димитреску, и у мужчины вмиг пересохло в горле. Так, о чем он мог забыть? Чей-то день рождения? Их годовщина? Нет, список дат хранился у секретарши, которая всегда своевременно напоминала боссу о важных семейных мероприятиях. Тогда что? Гейзенберг сморщился, на лбу у него выступили, покраснев, вены от напряжения, но в голове было пусто, и только где-то в районе гипофиза билась мысль, что приятели ждут его в баре, наливаются темным пенным элем и играют в дартс и настольный футбол, пока Карл тут распинается перед своей женой.

- О чем это я забыл? - мужчина нахально повел плечами, сунув руки в карманы. - Я все прекрасно помню.

- Тогда куда же ты собрался в таком случае? - ласково осведомилась Альсина, недобро прищурившись.

- Я же сказал: дела! Срочные, мать твою! Я же потом вернусь.

- Когда это - потом?! - женщина повысила голос на несколько октав, начиная свирепеть. Карл, замявшись, почесал в затылке.

- Ну… например, завтра. Вот завтра я точно буду свободен, а сегодня - извини, моя котлетка, я должен идти.

- Ты обещал, ненаглядный мой, - прогрохотала леди Димитреску, и Гейзенберг, скрипнув зубами, замер на пороге.

- Язва моя, чума, боеголовка моя ядерная, я ни в коем случае не отказываюсь от своих слов…

- В таком случае иди и помоги Бэле и Даниэле с репетицией! - отчеканила Альсина, грозно потрясая Маришкой. - Ты обещал моим девочкам, милый, а премьера уже через неделю.

- Так впереди еще целая неделя! Куда торопиться?! - Гейзенберг предпринял последнюю попытку улизнуть от жены, заранее зная, что она обречена на провал; леди Димитреску всегда шла напролом, как чертов танк, рвалась вперед с мощью авианосца, и проще было послушаться, чем выстоять против такой громады. Тем более, мужчина действительно начал вспоминать, что, кажется, говорил девочкам, что поможет им репетировать спектакль, который ставили в любительском театре при местном дамском клубе, в котором состояла Альсина. Сам бы Гейзенберг в жизни до такого не додумался, наверняка это придумала его благоверная.

- Иди и помоги моим девочкам. Не может же тебе быть так сложно провести время с нашими дочерьми, - леди Димитреску сделала особое ударение на последние слова, и Карл понуро опустил плечи. Такого смачного облома с ним не случалось с тех пор, как у него сорвалась крупная поставка оборудования в Румынию; тогда Гейзенберга прижали конкуренты в лице одной бледной, напыщенной суки, однако ему удалось все решить почти без проволочек, а сейчас придется остаться и изображать полоумного мужика в кружевном воротнике из пьесы, в которой собирались участвовать Бэла и Даниэла.

И нахера им сдался вообще этот театр?! Кассандра прекрасно жила без него и ничего; правда, мошка увлекалась фотографией и шитьем, но Карла к этому приплести не пыталась, а по полной использовала своего парня. Почему бы Бэле и Даниэле не поступить так же? Обе ведь с кем-то встречались, однако берегли этих чертей, не рисковали знакомить их с родителями. Паршивки. Вот и воспитывай детей после этого!

Что будет, когда Элоиза, его сахарочек, начнет интересоваться парнями, Гейзенберг даже думать не хотел. Прихлопнет же любого, каждого, как сраного клопа, кто посмеет позариться на Элоизу, любимую батину тефтельку.

Губы Альсины тронула благостная улыбка, взгляд прояснился и потеплел, когда Карл, обреченно подволакивая ноги, побрел в сторону холла; поймав мужа за плечо, леди Димитреску прижалась к нему, потираясь щекой о его висок. Гейзенберг глухо заворчал, отворачиваясь, но сбивчиво вдохнул, стоило женщине прижаться губами к его шее, колючей от проклюнувшейся щетины.

- Спасибо, родной. Хорошо, что ты все-таки решил остаться - для девочек очень важно проводить с тобой время.