Вопросы

– Я не хочу есть, – повторила Таня.

Девушка, несмотря на всю свою доброту и расположение к Тане, уже начинала ее раздражать. 

– У нас тут вообще больных не кормят, – продолжала та тему здорового питания. – Только родные приносят передачки – и все. Больница совсем маленькая. А для вас мы специально готовим. Виктор Карпович распорядился.

Тане вспомнился вчерашний доктор, но теперь уже – без прежней симпатии.

– Что там на улице? – спросила она, чтобы перевести разговор.

– Тает уже. В это время всегда авитаминоз. Нужно хорошо питаться, витаминчики кушать.

Медсестра отодвинула пропечатанную занавеску. 

– Видите, солнышко…

И Таня увидела солнышко… Какое-то маленькое, с горошину – провинциальное, смущенное. Вдруг заулыбалась. Вот и дожила до весны…

Целый день было тихо. Еще раз заглянула медсестра Света и принесла обед.

– Да зачем? Мне не хочется, – Таня снова покачала головой.

Только вечером зашел Виктор Карпович, уже без привычного халата и смешной шапочки – в светлых брюках и бежевом свитере. Выглядел усталым и удрученным и заговорил, едва поздоровавшись, о своем:

– Целый день вот провозился с этой поломанной ногой. А я же не травматолог, я хирург. Травматолога здесь вообще нет. А в центр этого Федю-кочегара никто не повезет: на какие шиши? Такие вот дела, Таня… А вы почему голодовку устраиваете? Против чего протестуете? Против жизни, которую мы вам вернули?

– Против себя.

Он опустился на свое обычное место у ее постели.

– И чего вы думаете этим добиться?

– Я вообще не думаю.

– Ясно.

Повисла тишина. Ему было неловко от этой тишины, а ей – безразлично. Непонятная злость подступала к сердцу. Таня чувствовала, что и на доктора – тоже уже злится. И на себя – еще больше.

– Вы замужем, Таня? – спросил вдруг он.

– Да, – ответила она. – Просто мне обручальное кольцо носить не на чем.

– А как с вами случилось это… ранение? – он взглянул на ее искалеченную руку.

– Неловко хлеб резала.

– С такой силой и хирургической точностью?

Она невесело усмехнулась.

– У вас ведь есть еще вопросы, правда?

– Я теряюсь в догадках, – признался он. – Ничего не могу решить о вас.

– А что тут решать? – бросила она устало. – Вы все равно меня не поймете.

– Я понимаю, что вы боитесь. Но здесь вас никто не найдет, здесь вас никто не знает.

Она взглянула насмешливо. Впервые за долгое время видела перед собой человека, который не просто был далек от сети, а даже ничего не слышал о ней.

– Меня здесь не знают, вы правы. Я никогда не бывала в этом городе, но если хоть один парень на точке увидит меня, об этом в тот же день станет известно Риге.

– В Риге? – не понял доктор.

– Вот поэтому вам лучше ничего не знать обо мне, – улыбнулась дружески.

– Как же я смогу вам помочь?

– Это сложно. Сеть повсюду.

– Сеть?

– И в этом городе тоже. Сейчас все заняты другим делом, но стоит только потянуть нужные нити, меня сразу же вычислят. Уехав, я не выпала из сети.

– О какой сети вы говорите? – сдался доктор. – Мне кажется, вы бредите. Но если прибавить к этому бреду заключения гинеколога, то итог весьма неутешительный: многочисленные разрывы свидетельствуют о том, что вы подвергались неоднократному насилию, при странных обстоятельствах вы лишились ребенка, рана на вашей руке еще не зажила настолько, чтобы не обращать на себя внимания, ваш организм предельно истощен и ослаблен, а в то же время вы замужем, роскошно одеты, у вас дорогие украшения…

Она улыбнулась.

– Значит, ваш муж опасен? – снова спросил доктор.

– Не подумайте только, что это он – причина моих несчастий, – предупредила Таня. –  Я сама во всем виновата.

– Защищаете его. Значит, любите.

– Любовь проходит.

– Любовь не проходит, – не согласился Виктор. – Она развивается. А если проходит, значит, исчерпала себя и не может иметь продолжения. Не всякая любовь заканчивается так печально. Но не всякая и имеет будущее.

– Иногда очень больно чувствовать, что ничего не роднит больше и что будущее невозможно, – сказала Таня.

– Это значит, у вас должно быть свое будущее, а у него – свое.

– А у вас? – спросила она.

– У меня – свое, а у моей жены – свое.

– А у ваших детей?

– А у моего сына – свое, и вовсе не в медицине. Ему уже восемнадцать, и он студент юрфака. У всех разное, отдельное будущее.

– Печально.

– Да, – согласился он. – Это печально. Но реанимировать ушедшие чувства невозможно. Я понимаю это, как врач, но знаю, что смириться с этим тяжело.

Таня вдруг почувствовала, что злость, которая стискивала ее сердце вначале их разговора, и ее непонятное раздражение против доктора прошли. Снова стало очень спокойно.

– Как вы думаете… потом… когда-нибудь потом… я смогу иметь детей? – спросила она.

Доктор посмотрел странно и покачал головой.

– Я не гинеколог. Знаю только, что сейчас это абсолютно невозможно. Вам нужно очень хорошее, длительное лечение.

– И еще один вопрос, доктор…

– Сколько угодно…

– Будет весна?

Он взял ее худую беспалую ладошку в свои руки и поднес к губам.

– Думаю, весна начнется в марте.

– Не сомневалась, что вы так ответите.