Вор

Вдруг легкий толчок в спину бросил меня на полшага вперед. Я опустил глаза и увидел, что рубаха на груди топорщится, как шатер, и сквозь прореху торчит полдюйма стального лезвия. Наверное, острие вонзилось где-то около середины спины, но скользнуло вбок и вышло около подмышки. Отчетливо помнилось, что на клинке было всего лишь небольшое пятнышко крови.

– Мы думали, ты погиб, – сообщил Софос.

Я и сам так думал. Колени подкосились. Все вокруг надолго погрузилось в чудовищный мутный туман. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на спине и надо мной простирается безоблачное синее небо. Эта синева – вот и все, что я тогда видел. Должно быть, я лежал на телеге, но бортов не было видно. И оливковых деревьев тоже, и гор. Если бы колеса не подскакивали на дороге, я бы решил, что лежу на облаке. Люди опять что-то кричали, но до них было очень, очень далеко. Люди были важные, что-то кричали про меня. Я услышал короля Сауниса, королеву Эддис, еще кого-то, но не узнал их. Наверное, это были боги. Я хотел им сказать: не суетитесь. Хотел объяснить, что мне все равно осталось недолго, так что не над чем тут суетиться, но в этот миг телега наткнулась на особенно крупную кочку. Синее небо над головой стало красным, потом почернело.

* * *

Из воспоминаний меня выдернул голос Софоса:

– Кто тебя научил так драться?

– Отец.

– Он очень сердился, когда ты стал вором?

Мне вспомнилось, какая разгорелась буря, когда я порвал приказ о зачислении в армию.

– Да. – Однако когда мы обсудили и уладили этот вопрос, то стали гораздо ближе. – Но сейчас он смирился.

– Тебе и впрямь надо было идти в армию, – сказал Софос. – Из тебя боец вышел бы лучше, чем из Амбиадеса. Наверное, потому он и сказал «поделом». А когда Поль… – Он запнулся.

Я открыл глаза и увидел, что он плачет. Он утер лицо рукавом. Мне не хотелось вспоминать о том, что произошло у подножия обрыва, а Софосу явно не хотелось думать о том, что случилось наверху.

Он вытер слезы и, глубоко вздохнув, тихо продолжил:

– Волшебник сказал Амбиадесу, что нечему тут радоваться, а капитан сказал, очень даже есть чему, и Амбиадес сначала вроде бы хмурился, как волшебник, но потом вдруг стал очень доволен собой. И тогда мы поняли, что это он рассказал аттолийцам о горной тропе.

Мне вспомнился дорогой черепаховый гребень Амбиадеса, на него обратил внимание даже волшебник. Наверное, поинтересовался, откуда у Амбиадеса деньги на такую вещицу. Я давно подозревал, что Амбиадес находится у кого-то на жаловании и что время от времени его мучает совесть, но полагал, что ему платит кто-то из недругов волшебника при саунисском дворе. Ни мне, ни волшебнику не приходило в голову, что он предал своего короля и перекинулся к аттолийцам.

– Амбиадес хотел было что-то сказать, но тут донесся твой крик.

Я закричал?

– Из тебя выдернули меч, и мы услышали твой вопль аж на вершине обрыва, – дрожащим голосом пояснил Софос. И тут я вспомнил. Вот оно, самое мутное и ужасное, то, что стерлось из памяти. Мне казалось, что вместе с мечом из меня уходит сама жизнь, но нет – жизнь все-таки осталась. Она протянулась между мной и мечом. Наверное, только воля богов смогла бы удержать меня на этом свете, однако сам факт моего существования был для них страшной обидой. Мне было назначено умереть, но вместо этого меня наказали болью. Уж лучше бы я умер.

Я вздрогнул, и боль вернулась, да так, что перехватило дыхание. Софос держал меня за руку, и постепенно приступ прошел.

– Все смотрели только на тебя, – сказал он. – Потом мы обернулись к Амбиадесу, а ему было все равно. То есть его даже не тронуло, что ты погиб. Думаю, ему уже ни до кого не было дела: ни до меня, ни до волшебника, ни до Поля. А Поль – он просто протянул руку и столкнул Амбиадеса с обрыва. И потом…

Софос умолк, тяжело вздохнул и продолжил:

– Потом он тоже полетел вниз вместе с двумя аттолийцами. Волшебник пытался выхватить меч, но солдаты сбили его с ног.

Софос подтянул колени к груди и стал покачиваться взад-вперед. Он плакал.

Я медленно-медленно дотянулся до его ноги и пожал. Что тут скажешь? Поль мне нравился.

– Я знаю Поля с самого детства, – запинаясь, произнес Софос. – Я не хочу, чтобы он был мертв! – Как будто от его желаний тут что-то зависело. – У него жена и двое детей, – рыдал он. – И теперь мне предстоит им сказать.

Я вздрогнул и опять закрыл глаза. Человек, который погиб от моей руки, даже не догадывался, что имеет дело с опытным противником. Он судил только по тренировочному мечу и малому росту. А я захватил его врасплох и убил. Все равно что в темном переулке ударил ножом в спину. Может быть, у него тоже были жена и двое детей. Кто им расскажет? Боль из груди расползлась по всему телу, заныли даже пальцы, едва касавшиеся шершавого пола.

После долгого молчания Софос шепотом спросил:

– Ген! Не спишь?

– Нет.

– Волшебник сказал, что кровотечение прекратилось и ты, скорее всего, поправишься. Если не начнется лихорадка.

– Рад слышать. – И тогда мне отрубят голову.

* * *