Вор

– Пожалуйте, – пробасила девка-подавальщица и неумело поставила перед Севиром тарелку, свёрток и доверху наполненную кружку. Пролила, но Севир и тут ничего не сказал. Он заглянул под тряпицу – всё как просил: хлеб, сыр, шмат сала, клубни, которые можно было запечь в костре, и фляга. Севир открыл пробку и нюхнул. Вино было дешёвым и кислым, но для того, чтобы согреться, вполне подходило. Да и не только для этого. Порой Севир начинал понимать отца: вино действительно превращало плохие мысли в едва уловимую дымку.

Мясо получилось жёстким, яйца – переваренными, а каша – клейкой и пресной, но Севир сам не заметил, как всё съел. Тело просто требовало пищи, а недовольное, писклявое возмущение «принца» доносилось словно откуда-то из прошлой жизни. Севир теперь был беглецом, даже хуже беглеца – отцеубийцей.

Севир отставил пустую тарелку. Не так уж и сильно его грызло чувство вины. Он ночевал под крышей, а не на земле, ел в корчме, хотя надо бы ловить крыс. Так бы сказал отец, а мать возразила бы: совести не самобичевание нужно, а искупление вины. Чего добьёшься, если схватишь воспаление лёгких или отравишься?

Перед окном пронеслось белое пятно. Севир так задумался, что не понял, кто это, пока всадники не спешились.

«Белые мантии и капюшоны! Быть не может!»

– Отрицатели, глянь-ка, а? Как у себя дома! – более глазастые завсегдатаи уже поднимались с мест. Даже корчмарь вышел из-за стойки с дубиной наперевес. Девчонка, что разносила еду, поскорее поднялась на второй этаж. Было слышно, как она хлопнула дверью и подпёрла створку чем-то тяжёлым.

Севир наскоро собрал еду и вышел на улицу.

«Пора убираться отсюда. Что бы отрицатели здесь ни забыли, ничего хорошего их приезд не сулит».

К коновязи было не протолкнуться, поэтому пришлось издали крикнуть конюшонку:

– Эй! Малец! Седлай её!

– Но я не закончил!

– Кому говорю, седлай! – рявкнул Севир, почувствовав, как толпа сносит его в сторону площади.

«Проклятье!»

Отрицатели приехали не одни. Два отряда стражи – судя по лицам, наёмники – окружили помост, на котором три человека в мантиях начали зачитывать что-то с длинного свитка. Их слова едва пробивались сквозь шум толпы.

Люди не жаловали отрицателей, особенно в шестой и седьмой ветви. Севир ожидал, что на помост полетят гнилые овощи, но, на удивление, жители на рожон не лезли. Севир стал медленно продвигаться прочь из толпы, как вдруг понял, что стало тихо.

Он оглянулся.

– …Убит! Хладнокровно! Третья ветвь осиротела, принцы Ародана объявили траур! Убийцу ищут! Он может быть среди вас! Всякий, кто поможет в поисках и приведёт преступника, будет вознаграждён. Найдите его живым, ибо должен состояться суд! А после – казнь! Тот, кто отнял жизнь у Стефана, заслуживает только смерти!

Толпа взревела.

– Мучительной!

Люди кричали, поддерживая отрицателей.

– Мы очистим его душу, чтобы он предстал перед Двуликой! Без плоти!

– Да!

– Без крови!

– Да!!!

– Слушайте же! Приметы…

Толпа гудела и выла. Севир на ватных ногах пытался выбраться. Он услышал, что у убийцы светлые волосы и зелёные глаза, а дальше его словно оглушило.

«Бежать, снова бежать!»

Севир столкнулся с каким-то мужиком и невольно посмотрел ему в лицо, чтобы извиниться, но слова застряли в горле. Человек удивлённо уставился в ответ, приоткрыл рот и протянул руку, но Севир увернулся и дал дёру. Он помчался к коновязи, но увидел, что там стояли стражники. Полностью готовая лошадь стояла в десяти шагах от него. Но тут сопровождающие отрицателей подняли головы и внимательно посмотрели на Севира. Даже конюшонок застыл с открытым ртом.

Пришлось развернуться и быстрым шагом направиться прочь, по закоулкам города. Шкатулка обожгла нутро, и он не выдержал, достал её. Варианты будущего обрушились на разум. Севир почти не увидел дороги, лишь заметил, что вышел за ворота, а перед глазами проносились картинки.

…Его ловят недалеко от города. Пять оборванцев-пьянчуг. Избивают, обшаривают, крадут всё ценное и оставляют умирать под дождём в луже крови…

…Стражник бросается на него с мечом и перерубает надвое…

«Нет, нет, нет! Этого не может быть!»

Ещё картинка.

Тёмная комната, человек в белой мантии. В руках у него напильник. Он проводит им Севиру по зубам.

Шкатулка вертелась в пальцах, как живая. Все дороги от города вели к смерти. Куда бы Севир ни пошёл.

…Он забирает лошадь – за ним начинается погоня, в спину стреляют, он падает, ломает шею…

…Он теряется в диких лесах. Запасы ещё есть, но его убивает холод. Севир умирает у корней дерева…