Вор

– Я не верю в то, что шкатулка принца была пустой. Принц Севир обвинил мою дочь в колдовстве. Это всё равно как обвинить бесценного в том, что он наделён даром открывать шкатулки. Лику Пейран обвинили в упрямстве и непослушании. Хочу напомнить всем присутствующим, что, несмотря на то что моя дочь бесценная, она ещё ребёнок. И раз она не побоялась попросить Двуликую о защите, значит, уважает её суд и доверяет ему больше, чем суду наречённых. Лика, дочка, я люблю тебя. Вот моё слово.

Лика до боли сжала губы, чтобы не расплакаться. Она опустила голову и постаралась успокоиться. В ушах звенело. Как сквозь подушку, она услышала слова отца:

– Моя дочь – бесценный дар богини. Её предназначение – помогать людям. Лика ни за что бы не пошла против своей природы и против своего дара. Когда она открыла самую первую шкатулку – а ей было восемь лет, – она не притронулась к дару. Моя дочь… моя дочь честна. Ни у кого из вас нет доказательств её вины, но вы продолжаете обвинять её… так пусть же богиня нас рассудит. Лика, мы рядом. Мы тебя любим и гордимся тобой.

Стало тихо.

Лика ждала слов отца Лорала, но отец Баст придержал хранителя и покачал головой.

«Они не будут защищать меня», – поняла Лика с горечью.

Лорал обратился к Лике:

– Теперь твой черёд, дитя.

От страха онемели губы. Её страшно мутило, а мысли путались. Но она нашла в себе силы сказать:

– Я не собиралась открывать шкатулку принца Севира. Это правда, – говорила она, подражая слогу отца Малькома. – Шкатулка открылась от одного прикосновения, я была не властна над этим. Это правда. Когда шкатулка открылась…

«…то она была пустой», – подумала Лика, а сама сказала:

– То я не увидела в ней дара принца. Это правда. Я не прикасалась к дару принца.

«Потому что шкатулка была пустой».

– Я не знаю, подарила ли богиня принцу дар или нет. Мне это неведомо.

«Я только знаю, что шкатулка была пустой».

– И я считаю, что людям не дано понять замысел Двуликой.

«Я не знаю, почему богиня подарила принцу пустую шкатулку. Я не знаю, почему я не такая бесценная, какой должна быть».

– И я знаю совершенно точно, что принцу, как и мне, нужна помощь Двуликой, чтобы в этом разобраться. Я надеюсь на равный суд. Вот моё слово.

«Поганая, мерзкая дрянь!»

«Всё-таки богиня подарила мне бесценную дочь».

«Пощади, пощади её, богиня!»

«Да, ваша светлость, разумеется, хранительница веры расчешет вам волосы… Что? Почему все притихли?»

«Если мы проиграем этот суд, шкуру спущу с гадёныша».

«Я выбрал тебе правильное имя, Лика».

«Почему богиня не отвечает?!»

«Я не сделала ничего дурного, я не украла и не солгала. Я сказала правду, отделила её от незнания. Я не прошу наказать тех, кто обвинил меня несправедливо. Я не прошу наказать тех, кто солгал. Принц не привёл свидетеля, не обвинил меня в воровстве. Ему страшно… И мне страшно, пожалуйста, смилуйся, умоляю! Я не хотела делать то, что неугодно тебе. Прости, если спутала судьбы, прости, если нарушила твой план! Прости, если не смогу отдать достойную плату. Мама, мама, мама!»

Лика стояла ни жива ни мертва, её колотило от холода. Зеркало вибрировало, поднимая в воздух частицы железной пыли. Они оседали вокруг бесценной, ложились на мозаичный пол причудливыми изгибами и спиралями, пока в конце концов не собрались в ровный рисунок.

Ключ в кармане неожиданно нагрелся.

Севир с ужасом наблюдал за медленно опускающимися песчинками. Он рискнул было подойти поближе, но отец удержал его за локоть.

Лика боялась пошевелиться, не зная, что означал это знак. Становилось всё холоднее. Зеркало в каменных пальцах статуи задрожало и вдруг треснуло!

Хруст стекла заставил всех присутствующих вздрогнуть. Разлом разделил чёрное полотно надвое, а в следующий миг окно в обитель Двуликой осыпалось мелким ледяным крошевом.

Лика взвизгнула и отскочила, чтобы острые обломки не поранили ей ноги.

– Что это значит?! – рявкнул на весь зал принц Севир.

Отец Лорал поднял руки, призвав к спокойствию.

– Где же дар? Как это понимать?! – раздался из дальнего конца зала звонкий голос рейны.

«Почему она рискнула говорить? Суд окончен?»

– Дары богини не всегда можно увидеть, – затараторил отец Лорал, постаравшись унять дрожь в голосе. – Бесценная сказала, что не увидела дара принца. Это не значит, что шкатулка была пустой. Возможно, что даром принца было знание или талант, умение или даже желание, которое он пока не загадал.

Севир налился краской, словно его макнули лицом в вино. Лика отчётливо понимала, что никакого знания или желания к принцу в тот злосчастный день не пришло.

– Лика Пейран!

Лика вздрогнула и посмотрела на отца Лорала.

– Кара богини не настигла тебя. Никто не наказан. Богиня очистила тебя от всякой вины. За статуей Двуликой находится выход из храма. Ты выйдешь последней и предстанешь перед наречёнными. Равный суд окончен.

«Окончен, – это слово колоколом звенело у Лики в голове. – Это ошибка, ведь знак сложился из-за ключа».

Люди покидали зал, громко перешёптываясь. Мать и отец плакали и махали ей, звали за собой. Сейчас она должна была выйти из этого ужасного места.

«Беги из Илассета».