Вор и тьма

Я снова попробовал оторвать церковника от себя. Только это было возможно, лишь сильно оттолкнув отца Томаса. Резкое движение могло спровоцировать Лилит. Она нахохлилась, став похожей на насторожившуюся хищную птицу, готовую броситься в новый бой, едва лишь я сделаю резкое движение либо если на Велдона нападет кто-то другой. Взгляд дочери инквизитора бегал от меня к Алисе, Нуроггу и обратно.

Те двое также словно взведенные пистоли. Внешне Алиса не давала повода заподозрить близкую опасность, однако я ощущал ее напряжение, а орк вовсе не скрывал, что чует близкую схватку. Оскалился и зло, исподлобья смотрит на монаха.

Кровь и песок! Не хватает еще в глотки друг другу вцепиться! Трое против двух, один из которых — маг с воспоминаниями и искусностью сильнейшего чернокнижника! Надо это прекращать!

— Ты, Гард, тоже теперь другой, — прошипел мне в лицо отец Томас. — Когда я ударил по магии Низверженного святой силой, обращение почти свершилось. Колдовской ритуал оборвался в самый последний миг.

— Что с того?

Церковник отпустил мой ворот, отойдя на пару шагов, и задумчиво уставился в пол. Лилит и Алиса заметно расслабились, Нурогг же разочарованно сплюнул. Велдон потеребил седую бородку и поморщился: он соприкоснулся со скверной Ниакра, чтобы найти нужный ответ.

— Обращение порушилось в то мгновение, когда герцог Огсбург вступил в бой со святой силой, а остальные приспешники Низверженного оправлялись после моего удара. Но щупальца зла проникли в тебя слишком глубоко, и они не могли не оставить след в твоей душе.

Я вздрогнул, припоминая черный дым, так похожий на конечности неведомого чудовища.

— Нет во мне никаких следов! — воскликнул я. Нет ощущения, что во мне что-нибудь изменилось.

— В самом деле? — произнес Томас Велдон.

Он как никогда напоминал мага-врачевателя. Осматривающего больного с неведомым недугом. Инквизитор выставил ко мне пятерню. Тяжкое усилие отразилось на лице, кровь отхлынула от него. Меж растопыренных пальцев церковника заклубилась тьма.

Проклятый пепел! Что он задумал?

Велдон сбросил на плечи капюшон, взор безумного Неакра заметался по подземному святилищу, сгусток тьмы у пальцев монаха чуть вырос.

— Всё, — шумно выдохнул отец Томас, с уголка его губ стекла струйка крови. Монах даже рыкнул от боли, чуть согнулся и схватился за сердце; досталось ему по-настоящему. — Не могу больше!

Небольшое средоточие мглы исчезло.

— Святой отец, — теперь уже зарычал и я, — что это было? Соизвольте объясниться!

Недомолвки, странное поведение инквизитора и потеря времени, когда нужно предпринять уже хоть что-нибудь, вывели из себя.

— Черная магия не дается мне легко, — шумно сопя, ответил церковник. — Сразу приходит боль. Сперва терпимо, но после мука превращается в невыносимую.

Монах вздохнул.

— Кабы только болью приходилось расплачиваться за Неакрово колдовство… Оно быстро истощает; гораздо скорее, чем святая магия.

Монах вытер рукавом кровь на подбородке.

— Я истратил на тебя последние крохи сил. Для ее восстановления теперь нужен день или два… Сколько, пока не знаю.

— Зачем?

— Чтобы проверить догадку, — огрызнулся Велдон, в который раз пряча свое страшное уродство под монашеским одеянием. — Магия Низверженного не действует против тебя. Ты теперь… свой, что ли, для нее. Трудно сейчас выразиться более точно.

Вот уж чего не ожидал! Я выдавил из себя:

— Свой?..

— Именно, — совершенно спокойным докторским тоном ответил отец Томас. — Ты почти обратился в одного из приспешников Низверженного, его сила крепко привязала тебя к себе. Однако ж недостаточно; связь оборвалась, но что-то осталось внутри. Нечто, что ограждает от магии Низверженного.

Я ошарашенно внимал монаху.

— Ты неподвластен Низверженному, и те из его слуг, кто был приведен к длани Низверженного против своей воли и оказался рядом, также освободились от колдовских оков, едва сломалось уже твое обращение. Посмотри на Лилит и Алису! Они более не кинжалы сиятельных.

Инквизитор вздохнул.

— Только бы им не отходить далеко от тебя. По крайней мере, пока все не прояснится.

— Я не собираюсь убегать.

Велдон испытующе посмотрел на меня.

— Есть теперь в тебе, Николас Гард, что-то от Дьявола.

— Как и в вас, святой отец, и даже знаю, что именно. — Я прямо сказал о мертвом колдуне Неакре.

Монах осенил себя знамением и, помедлив, меня тоже. Проклятый пепел! Что же это получается? Я неуязвим для магии возвратившегося бога? Альбрехт Огсбург крайне изумился, когда огонь не тронул меня. Жаль, что имперцу удалось ускользнуть.

— А тьма, которая появилась у ваших пальцев? — поинтересовался я.

— Тьма? — спросил Велдон. — Не понимаю, о чем ты. Не было никакой тьмы.

Услышанное заставило задуматься: еще одна странность. Сперва отец Томас говорит, что я обережен от черной магии — знать бы, навсегда такое счастье или магия Низверженного вновь подействует в самый неподходящий момент? В любом случае не стоит лезть на рожон. Но да ладно с этим. Еще вот вижу, как творимое заклинание воплощается в зрительную форму, в то время когда другие ничего не замечают.