Вор и убийца

Фляжки и ружья сложил у кромки леса, где прятался от волкообразных тварей. Шпагу повесил на ремень, за который заткнул и кинжалы. Опять на несколько шагов углубился в лес с обнаруженным у крысоловов топором. Короткий столярный топор — это не топор лесоруба, но заготовить дрова смогу. Нужно согреться, я продрог до костей. Возможно, костер окажется смертельной ошибкой: огонь привлечет чужое внимание, которое будет стоить мне жизни, ной без огня не выжить.

Я рубил лес, не беспокоясь о шуме. Наплевать, я просто должен согреться! Натаскав сухих деревьев к аркебузам, принялся разводить огонь. Заготовка дров отняла последние силы, я взмок, и вскоре с мокрой спиной на морозе станет совсем худо. Пламя никак не занималось. Пришлось пожертвовать драгоценным бренди, чтобы запалить хворост. Я полил сухие ветки остатками из первой фляги и снова взялся за огниво. Огонь пыхнул в лицо, опалив брови, и весело схватился за ветки. Я блаженно протянул ладони к красным язычкам, ощущая, как от кончиков пальцев по телу пробежала волна живительного тепла.

Костер разгорелся большой. Я щедро подкидывал дрова, хмельной от пьянящего жара и початой второй флаги. Порою даже забывал, что именно краснеет у дороги в тридцати шагах от костра.

Согревшись, зарядил обе аркебузы. Одну положил недалеко от костра, вторую взял с собой, когда направился за новой порцией дров. Таскаться со снаряженным ружьем и волочить охапку сухих веток, прямо скажу, очень неудобно. Но, клянусь Харузом, за мной наблюдали. Я ощутил на себе чужой взгляд в первые мгновения, когда костер разгорелся в полную силу. Чей-то взор приклеился ко мне, выгнав из головы пьяный дурман. За мной наблюдал кто-то новый или скорее что-то новое; не знаю почему, но я был уверен, что это ночное существо не из числа зверей, которые растерзали крысоловов.

Меня обволокло чем-то вязким, я снова почувствовал страх. Рядом затаилась нежить. Пока она просто наблюдала из темноты за безумцем, что развел в ночи огонь. О Харуз, даю руку на отсечение, что взор, следивший за мной, был разумен, и это пугало еще сильней.

Торопливо вернувшись к костру, бросил на вытоптанный снег последнюю охапку нарубленных веток. До утра должно хватить. Подкинув в огонь пару увесистых дровенюк, как будто успокоился, сердце, приходя в норму, забилось реже. Взор почти отстал от меня, ослабел. Начало казаться, что пламя заслоняет от взгляда нежити, когда я рядом с костром.

Огонь! Встав на четвереньки, я начал торопливо выкладывать хворост вокруг костра. Получившийся круг загорелся моментально. Я не маг, не чернокнижник, но кто не слышал историй про защитный круг от нечистой силы? Я застыл спиной к костру, пытаясь понять, пропал чуждый взор или нет? Вроде бы ничего не чувствовал. Неужто пламенеющий круг отпугнул нечисть? Я не ощущал чьего-либо присутствия поблизости.

Выпрямился во весь рост. Трещали, лопались подсохшие в костре ветки. Со сталью на поясе и с аркебузой в руках я был готов бросить вызов сегодняшней ночи. За спиной горело живительно пламя, от которого шли тепло и свет.

С уст слетело ругательство. Свет костра, озарявший округу, делал тьму в дюжине шагов непроглядной, однако кое-что я углядел. Проклятый пепел! Там лежала вторая аркебуза, про которую я забыл в последнюю ходку за хворостом.

Не думая, шагнул за пределы выгорающего круга. В одно мгновение снова окунулся в страх и ночной кошмар. Оно совсем близко! Обнажив левой рукой шпагу, с пальцем на курке аркебузы, я ступал по снегу, оставляя позади спасительный огонь. Каждый шаг отдавался волной мурашек по коже. Нагнувшись за аркебузой, краем глаза уловил движение. Резко выпрямившись, крутанулся вокруг себя, но ничего подозрительного не обнаружил, даже с магическим зрением. И тем не менее кто-то или что-то было рядом.

Вогнав шпагу в ножны, я поднял вторую аркебузу и поспешил к костру. В руках по одному ружью, да выстрелить сейчас я мог бы только себе под ноги. Аркебуза — не пистоль, одной вытянутой рукой ее не поднять. Я был скован ношей, хотелось поскорей очутиться у костра. Когда до догорающего круга оставалось два широких шага, за моей спиной отчетливо хрустнула ветка и негромкий голос произнес:

— Иди сюда…

Я буквально впрыгнул внутрь созданной мной линии, бросив наземь левую аркебузу, вскинув правую на уровень глаз и одновременно разворачиваясь. Пот катился ручьем, спина взмокла. Я целился в маленькую девочку, с виду пяти-шести лет, которая куколкой застыла у линии огня. Летнее короткое платьице смотрелось совершенно дико на фоне снега. Голова была наклонена набок, словно она с любопытством смотрела на меня. Однако при этом девочка глядела исподлобья. Длинная темная челка, опускавшаяся до переносицы, и ночная тень скрывали ее глаза, чему я был безумно рад — взгляд нежити на детском личике нагнал бы жути. А предо мной стояла именно нежить. Лицо не выражало ни единой эмоции и было белее снега, это создание не могло оказаться маленькой потерявшейся девочкой.