Вор понарошку

— Видел, он с какой-то герлой в гримерной сидит.

Гримерной называлась небольшая комнатка, где хранили всевозможный актерский скарб и музыкальные инструменты. В бывшей Костиной школе тоже преподавали такой предмет, как театральное мастерство. И тут Костя тоже, как и в лицее, был по нему троечником.

Костя пошел в гримерную. Уже на подходе, шагов за десять, он услышал дружный смех нескольких глоток и звонкий Машкин голос, неистребимо пробивающийся сквозь хохот вместе с гитарным звоном. Открыв дверь, он увидел свою подругу в самом центре восторженно гогочущих одиннадцатиклассников. Она пела, точнее, вопила, впрочем, вполне мелодично, какую-то лихую песню, незнакомую Косте, подыгрывая себе на гитаре. Машкину голову украшала военная немецкая каска времен первой мировой войны с острым пиком на маковке. Сбоку краска у каски облупилась, и было видно, что она сделана из папье-маше.

На Костю никто не обратил внимания. Только Машка, окончив петь, улыбнулась и махнула ему рукой. Костя приблизился к ребятам и так простоял молча. Минут двадцать.

Все это время шла оживленная беседа. Машка рассказывала про их лицейскую группу. Потом она еще что-то пела. Потом пели ребята, и даже что-то стренькал на гитаре Димка Корнеев. Лишь Костя чувствовал себя здесь чужим человеком.

Потом юные музыканты подхватили гитары и аппаратуру, пришло их время вмешаться в ход дискотеки. Костя тоже тащил одну колонку и помогал устанавливать ее на сцене. А потом, когда грянула живая музыка, Машка лихо танцевала с Корнеевым в самой гуще дискомассы. Костя уныло ошивался у стенки и ждал, когда это все закончится.

Наконец, убрав оборудование, пошли домой — шумной компанией, с хохотом. И громче всех опять заливалась Машкй. Только перед самым его домом остались втроем: Костя, Машка и Корнеев. Так втроем они и пошли провожать Костину подругу, которая жила в десяти минутах ходьбы, на улице Паустовского. Костя сам не мог объяснить, как так вышло, что рядом с Машкой шагал Димка, а он все время плелся немного сзади. Так они дошли до ее подъезда. Там они с Машкой попрощались. Димка чмокнул ее в щеку, а Костя только пробурчал: «Пока». Машка тоже сказала: «Пока», но даже не улыбнулась.

Обратно они с Корнеевым шли по уже опустевшей улице Паустовского и Новоя-сеневскому проспекту. Димка все время что-то болтал. Спрашивал, понравилась ли Косте дискотека. Костя отвечал односложно, в груди у него скребли кошки.

На следующий день в лицее Машка села не с ним, а с Лидочкой. В классах лицея за учениками не было строго закрепленных мест, они садились, куда им понравится и где им удобнее. Когда Машка отсела от него к Лидочке, Косте вдруг стало так нехорошо, что Анна Петровна, их завучиха и преподаватель русского языка и литературы, спросила, не сходить ли ему к врачу. Костя, конечно, отказался. Он еле дождался конца уроков и долго подкарауливал Машку у ворот лицея. Наконец она появилась. Костя подождал, когда она приблизится, и пошел с ней рядом. Молча они дошли до ее дома.

— Ну? — обернулась к нему Машка у самых дверей подъезда.

— Пока, — опять сказал он.

Машка усмехнулась и пошла ко входу. На пороге она еще обернулась. Обычно румяное лицо Машки Румянцевой стало в эту минуту совсем бледным.

— Я ошиблась в тебе, Костров, — сказала она Косте. — Ты не такой человек, каким я тебя считала. Ты как манная каша.

Дверь подъезда раскрылась и закрылась, Костя остался один.

С того самого момента сразу потускневшая жизнь с каждым днем принимала все более серый оттенок. Правда, как раз в это время отец принес домой компьютер. И это было чуть ли не единственным светлым или, точнее сказать, цветным пятном того черного времени. Костя записал у Корнеева игры и гонял, стрелял, летал на ярких компьютерных полях целыми вечерами.

Но Машка из головы не выходила. В лицее она все время крутилась где-то поблизости, а по ночам, оставаясь один в своей комнате, он думал только о ней.

Он еще раз попробовал дождаться ее у школьных ворот. Но Машка вышла не одна, а с Лидочкой, нарочно уцепив ее под руку, когда они поравнялись с Костей. Лида повернулась к Косте, он понял, что она все знает, и ему стало еще хуже. Он разозлился и ушел домой. И в этот же день вечером поругался с Корнеевым. Из-за ерунды. Сам, между прочим, первый начал, когда Димка пришел к нему в гости объяснять, как пользоваться Интернетом. Поругались так круто, что чуть не подрались. Димка вовремя ушел, на прощание обозвав Костю козлом и дебилом.

С тех пор в Костиной жизни радостей стало еще меньше. Он все больше чувствовал, что пространство вокруг него пустеет. Просто мистика какая-то. Уехал в Америку отец. По финансовым причинам закрылся его любимый клуб скаутов, долгое время служивший ему отдушиной в трудные минуты. Туда ходили его друзья, с которыми он был связан походной жизнью. Туда же ходила и Машка. Теперь Костя был лишен и этого. Наконец он узнал, что скоро уедет к отцу мама. Вчера это произошло. Теперь он живет с незнакомым дедом.

— Дружок, ты вставать собираешься или нет?