Вор с черным языком

Я шел на ее голос, но, похоже, нисколечки не приближался. И тут мне пришло в голову, что меня заколдовали. Может быть, сама Норригаль это и сделала? Когда хорошо узнаешь человека, то начинаешь узнавать его магию по ощущениям и даже по запаху. Магия Норригаль была теплой и пахла свежей землей, пчелиными сотами и, может быть, щенячьим мехом. Эта магия тоже была звериной, но древней, сухой и тяжелой.

– Норригаль? – позвал я и потянул осла в густой туман, к ее тени, но, как ни старался нагнать ведьмочку, она неторопливо рысила впереди на точно таком же расстоянии и болтала без остановки.

Отпустив осла, я бросился за ней и наконец-то оказался рядом. Но не с ней, а с существом, почему-то занявшим ее место.

49 Голем

Я увидел гладкую бесформенную фигуру, как будто ее скатали из глины пальцы скульптора, только размером со взрослого человека, чуть выше меня. Существо обернулось. Вместо глаз у него были две вмятины, какие мог оставить большой палец, и мне даже показалось, будто я вижу его отпечаток с узорными завитками. Рот заменяло маленькое круглое отверстие, не больше пупка. Оно открывалось и закрывалось, и голос Норригаль слышался именно оттуда.

– Потом мы угодили в колючую ежевику, и волк запутался, а я спрыгнула с него, и уж как я исколола себе все пальцы до крови, вытаскивая шипы из его шкуры…

Существо выбило монетку из моей ладони, и совсем не дружелюбно, как мне показалось. Но дальше все пошло еще хуже. Оно схватило меня за локти похожими на глиняные рукавицы руками, хоть и мягкими, но очень сильными.

– Эй, ты! – крикнул я и попытался отпихнуть его ногой в грудь.

Но мой сапог лишь скользнул по нему, а существо подошло ближе. Прежде чем я успел что-то придумать, оно столкнуло меня с тропинки к каменной стене и зажало глиняной рукой рот и нос, стараясь задушить. Я увернулся один раз, потом другой, но в конце концов оно сумело заткнуть мне рот, и у меня глаза на лоб полезли.

Осел поравнялся с нами и прокричал «и-а», но трудно сказать, кому он сопереживал в этой схватке.

Глиняное существо придвинуло рот-пупок прямо к моим глазам, продолжая говорить голосом Норригаль:

– Он поймал кролика и укусил его, а потом я оказалась в лесу и ела вместе с ним сырое кроличье мясо, кровь на моих губах была такой же, как и на его морде, и я поняла, что мы не так уж и отличаемся друг от друга, только теперь я уже не была маленькой и понимала, что катание закончилось, но все равно решила, что когда-нибудь прокачусь на волке еще раз…

Я просунул руки под его захват, уперся костяшками пальцев левой руки в его левое предплечье и со всей силы ударил правой. Человек на его месте выпустил бы меня и повалился на бок, подставив ребра под удар локтем или ножом. А это существо? Рука отвалилась от него с хлюпаньем влажной глины, но, по крайней мере, мне удалось вырваться и свободно вдохнуть.

– Гальва! – закричал я. – Норригаль! На нас напали!

Куда они подевались?

Неужели этот нелепый сукин сын что-то сделал с моей ведьмочкой?

Существо прилепило руку на место и заговорило снова:

– Ты обязательно должен прокатиться на волке, Кинч, просто пообещай мне, что ты…

– Ты бы заткнулся, а? – сказал я ему. – Хрен ты с горы, а не Норригаль!

Я снова позвал свою лунную жену и воительницу, а потом лягнул его в ногу, рассчитывая повалить на землю. Но нога просто отвалилась. Ну конечно. А как могло быть иначе? Теперь у него снова были две руки, и оно зацепило меня за шею и крутануло так, что я долбанулся головой о камень и увидел звездочки перед глазами.

Оно тоже упало и перекатилось через меня, придавив мое лицо мягким глиняным телом, и это было отвратительно. Я чуть приподнялся, но оно обхватило мой затылок, и как я ни отбивался, все равно не мог оттолкнуть его и вдохнуть полной грудью. Пока руки противника были заняты, я достал нож и принялся колоть наугад. Иногда такие существа имеют овечье или оленье сердце, которое и заставляет их двигаться. Хотя я никогда раньше не видел глиняных гомункулов и не знал, как они устроены. В его теле, похоже, не было ничего, кроме густой, тяжелой глины. Я должен был умереть, но откуда-то во мне возникла безумная сила утопающего. Вместо беспорядочных ударов я обхватил его голову одной рукой, а другой перерезал глиняную шею, прямо через древесный корень, служивший ему позвоночником. Голова свалилась на землю.

Позже, узнав о магии гораздо больше, я понял, что у него в голове был корень мандрагоры, потому что мандрагора заменяет оживленным созданиям мозг или сердце. И когда я перерезал корень, оно потеряло почти всю силу. Я оттолкнул его и тяжело, прерывисто задышал. Гомункул вяло пытался нащупать свою башку, чтобы поставить ее на место и снова стать целым. Этого я допустить не мог.

– Э нет, так не пойдет! – сказал я, поддал ногой глиняную голову, и она покатилась по земле.

Голос Норригаль снова зазвучал изо рта-пупка:

– О-о, какой грязный прием! Ты грязно дерешься, Кинч!

– Ты прав, – сказал я, сбросил ногой голову гомункула с тропинки и услышал ее крик: «И-и-и!» – когда она загромыхала вниз по каменистому склону.