Вор Времени

— И к Канцелярскому шкафу тоже не подходи, — автоматически добавила Сьюзен и захлопнула крышку стола.

— ПИСК!

— Да. Я слышала, как ты думал об этом, — со Смертью Крыс можно иметь дело, если представлять его очень маленьким Джейсоном.

Канцелярский шкаф! Он был одним из мест грандиозных баталий в классе, он и игрушечный домик. Но если с домиком дети обычно разбирались сами, без вмешательства Сьюзен, которая должна была быть готова к мазям, кровоточащим носам и ласковому утешению проигравших, то за Канцелярский шкаф дрались до конца. В нем были горшочки с порошком для красок, стопки бумаги, коробки с карандашами и более идиосинкразические вещи вроде пары запасных брюк для Билли, который очень старался. Там еще были Ножницы, которые считались детьми чем-то вроде Орудия Судного Дня и, конечно, коробка со звездами. Единственные люди, которым разрешалось открывать шкаф, были Сьюзен и, обычно, Винсент. Не смотря на все старания Сьюзен, исключая явное жульничество, он оставался официальным «лучшим во всем» и добился алкаемой чести каждый день открывать Канцелярский Шкаф, извлекать карандаши и раздавать их. Для остального класса, и в особенности Джейсона, Канцелярский Шкаф был таинственным волшебным королевством, в которое необходимо проникнуть во что бы то ни стало.

На самом деле, думала Сьюзен, если вы научились отстаивать Канцелярский Шкаф, обхитрив Джейсона, и смогли сохранить жизнь животным до конца года, вы постигли, по крайней мере, половину искусства обучения.

Она подписала журнал, полила повядшие растения на подоконнике, сходила и принесла немного свежей бирючиновой листвы для палочников, которые были приемниками Генри Хомяка (выбранные на основании того, что достаточно трудно понять, когда они живы, а когда мертвы), стерла несколько карандашных каракулей и оглядела класс, все маленькие стульчики. Иногда ее беспокоило, что почти все, кого она знает, были трех футов ростом.

Она никогда не была уверена, что доверяет своему деду в такие вот времена. Это было из-за Правил. Он не мог вмешиваться, но он знал ее слабости и мог раскрутить на еще одну авантюру…

Кто-то похожий на меня. Да, он знал, как заинтересовать ее.

Кто-то похожий на меня. Вдруг где-то появляются какие-то опасные часы, и мне вдруг говорят, что есть кто-то похожий на меня.

Кто-то как я. Только не как я. Я, по крайней мере, знала своих родителей. Она слышала рассказ Смерти о высокой темноволосой женщине, путешествующей из комнаты в комнату в бесконечном дворце из стекла и оплакивающей дитя, которому подарила жизнь и которое может видеть каждый день, не будучи в состоянии даже прикоснуться…

С чего же мне начать?

тик

Лобзанг научился многому. Он узнал, что в каждой комнате, по меньшей мере, четыре угла. Он узнал, что дворники начинают работать, когда небо светлеет и уже видно пыль, продолжая мести до самого заката.

В качестве наставника Лю-Цзы был достаточно добр. Он всегда указывал на места, которые он не слишком хорошо промел.

Не смотря на постоянное раздражение и насмешки бывших одноклассников, Лобзанг находил в работе определенную прелесть. Дни шли мимо него и его метлы…

…пока вдруг в его мозгу не раздался почти слышный щелчок, и Лобзанг решил, что с него хватит и баста. Он закончил со своей частью коридора и отыскал Лю-Цзы, мечтательно водившего метлой по булыжникам на террасе.

— Дворник?

— Да, мальчик?

— Что вы пытаетесь мне доказать?

— Извини?

— Я не думал, что… стану дворником! Вы — Лю-Цзы! Я думал, что стану учеником…ну, героя!

— Да? — Лю-Цзы почесал бороду. — О, боги. Черт. Да, я понимаю в чем проблема. Тебе следовало сразу мне сказать. Почему ты раньше молчал? Я больше не занимаюсь такими делами.

— Что?

— Все эти игры с историей, бегаю, волную людей… Нет, не то. Честно говоря, я никогда не был абсолютно уверен, что нам стоит это делать. Нет, с меня хватит и дворника. Есть что-то…истинное в чисто выметенном полу.

— Это проверка, так? — холодно произнес Лобзанг.

— О, да.

— Я разобрался, как это работает. Учитель заставляет ученика делать всю грязную работу, а потом оказывается, что на самом деле ученик познал вещи огромной важности,… но я не думаю, что я чему-то научился, кроме того, что люди довольно невнимательны и неаккуратны.

— Все равно неплохой урок, — сказал Лю-Цзы. — Ибо написано: «Работа еще никому не причинила вреда».

— Где это написано, Лю-Цзы? — довольно раздраженно спросил Лобзанг.

Дворник просиял.

— А, — сказал он. — Похоже, ученик готов учиться. Если ты не хочешь познавать Путь Дворника, не желаешь ли ты выучить Путь миссис Космополит?

— Чей?

— Мы хорошо подмели. Пошли в сад. Не написано ли: «Неплохо бы тебе выйти на свежий воздух»?

— Зачем? — спросил сбитый с толку Лобзанг.

Лю-Цзы вытащил маленькую потрепанную тетрадь из кармана.

— Вот она, — сказал он. — Я так и знал.

тик

Лю-Цзы терпеливо поправил крошечное зеркало, чтобы повыгодней осветить одну из карликовых гор. Он немелодично мурлыкал что-то себе под нос.