Ворчание ездового пса

Надя, наконец, приняла повесть. Слава тебе, господи. Мне ведь важно не то, что она меня рецензирует, а то, что участвует в процессе. Взялась копаться в моих прежних книгах. Какой‑то интерес появился.

Ну, а что мне ещё надо‑то.

Эх… если бы всего этого добиться года четыре назад, не было бы того, что произошло между нами. И как бы она меня поддержала, и сколько бы я ещё написал, вдохновлённый этой поддержкой.

Теперь все утряслось, и мне больше ничего не надо от жизни. В борениях, ошибках, поисках и потерях, я принял старость души.

Вечер. Читал интервью Пономаренко; я в восторге. Вот – трибун: сильный, взволнованный, убежденный! Интеллект, замешанный на любви. Исповедь без оглядки на условности. Искренность. Не для славы, а для пользы.

Я против него – детский сад. А он нашел во мне что‑то. Я отправил ему бандероль с рукописью.

Весь вчерашний день прошел под впечатлением действа интронизации нового патриарха. Партия и правительство придают этому событию эпохальное значение: надо сплачивать нацию! Поэтому и президент, и премьер, со своими супругами, по стойке смирно отстояли три часа в соборе, усердно крестясь во весь размах.

Я же – слаб человек – увлекся хоровым пением, как в концерте. Но потом, так же точно, увлекся и речами, а дальше пошли передачи и фильмы на религиозную тему. Брало за сердце. Страна, народ, с такой духовностью… Молодежь наша нынче жадно впилась в трубу гарлемской канализации и всасывает искусство негритянских помоек. Прагматики, блин. Ну, да новый патриарх – человек очень активный, пусть работает.

Начал было смотреть фильм «Стиляги»… и стало мне так грустно, так тоскливо…

Почему я был в аэрофлоте инородным телом, не как все?

И я и остался не таким, как все, правда, ценой определенных жертв.

Как сохранять баланс между толпой таких, как все, и уровнем притязаний личности? Мне это уже не важно, а вот Юльке…

Хотя меня всегда спасало превосходство в знаниях, подтвержденное успехами в учебе. Юлька, в общем, такая же. И в ней вроде тоже нет высокомерия, отсекающего личность от стаи навсегда. Жить‑то необходимо среди людей.

Вчера вечером случайно смотрел фильм о выдающемся кинорежиссёре современности Отаре Иоселиани. Личность его мне очень понравилась: прекрасный интеллигентный русский язык, спокойная, сдержанно–благородная манера поведения, мудрый взгляд интеллектуала. Правда… я не видел ни одного его фильма (а их всего‑то единицы). Хотя… такая личность, думаю, может творить великие вещи.

Ну, я не киноман.

Зато я и не подмят эмоциональным впечатлением от его профессионального величия.

Однако утром захотелось узнать об этом человеке побольше. И вот натыкаюсь в интернете на пространное интервью, взятое у мэтра по поводу недавней войнишки с Грузией. Поразился: совсем другой человек – ненавидящий, не способный логично ответить на простые, очевидные вопросы, укрывающийся от их остроты за двойными стандартами… Поистине, идейный враг просто России! Даже не Советского Союза. Россию – просто Россию – он ненавидит. И в конце он просто прогнал от себя журналиста, логику которого не мог и фанатически не хотел опровергнуть.

Да, Вася… Не все то золото, что блестит. Не покупайся хоть в старости на чисто человеческую симпатию, за которой может скрываться примитивный, хоть и высоколобый, монстр–националист.

А одно из моих важнейших убеждений – это то, что национализм хуже коммунизма и фашизма вместе взятых.

Великий человек всегда выше интересов одной нации. Истина превыше родины, сказал Чаадаев. А вот Иоселиани, убежав от родины ради истины… не смог стать выше.

Во всех его произведениях, по единогласному мнению критиков, присутствует лейтмотив: конфликт старой народной культуры с т. н. новой, европейской культурой, причем, с ироническим сознанием обреченности старого.

А он живёт ведь теперь не в любимой Грузии, с её ещё не умершей патриархальностью, а в Париже – средоточии нового уклада, новой культуры. И жалуется, как там тяжело работать! А русские, мол, – вообще свиньи, изначально.

Это нынче политкорректно называется «сложный характер». А по простому – дерьмо.

Полез в источник, вернее, помойную яму, где нашел компромат на Иоселиани. Там этого кала – на год читать и отплевываться. Все сплетни из интернета, на всех мало–мальски известных людей. Стало противно: вот в чем интерес горожан. Перефразируя Камю: «они блудят и читают интернет».

Пришла весточка от Олега, летает, прочитал мой опус, хвалит. Обещал в конце месяца прилететь, заскочит в гости.

Больше отзывов пока нет. На проту-154 на новой ветке 20 постов, первые отзывы симмеров. Издательство молчит. Видать, в связи с кризисом, идёт переосмысление, и мой труд под него тоже подпадает.

Что будет покупать обыватель в период кризиса?

Мне кажется, любитель останется любителем и на интересную книгу пару сотен всегда найдет. Вопрос только: что считать книгой интересной? Донцову? Акунина?

Ночью проснулся и два часа думал обо всем этом.