Воришка

— Я не могу так поступить, миссис Китинг, это было бы непорядочно.

— С вашей стороны было непорядочным воскрешать меня.

— Вы не представляете себе всех сложностей.

— Каких?

— Во-первых, существует ваша семья. Во-вторых, ваши друзья, которые тоже захотят увидеть вас в гробу перед погребением. Ведь таков обычай — тело необходимо выставить для прощания.

— Это я улажу.

— Каким образом?

— Дайте мне лист бумаги и что-нибудь, чем можно писать.

Мак-Ковней не протестовал, поскольку именно себя считал виноватым во всем. Он сотворил это чудо. И он же должен отвечать за все его последствия.

Свое письмо миссис Китинг датировала числом трехнедельной давности.

«По поводу своего захоронения передаю мистеру Мак-Ковнею следующие распоряжения: Поскольку в период моей жизни я больше всего ценила замкнутость и уединенность, то и после смерти мне не хотелось бы испытывать тяготы излишнего общения. Поэтому я поручаю мистеру Мак-Ковнею сразу же после моей смерти заколотить гроб и проследить, чтобы его не открывали, невзирая ни на какие просьбы моих близких, сколь бы трогательными они ни были.

Элеонора Регина Китинг».

Она дважды перегнула лист бумаги и подала его Мак-Ковнею.

— Покажете это Мэри, Джоан и мистеру Михаму, моему адвокату. — Она, без сомнения, была очень довольна собой. — Захватывающее дело, Мак-Ковней, не правда ли?

— Да уж, — вяло произнес Мак-Ковней.

— У меня что-то аппетит разгулялся. Не знаю, здесь есть кухня?

— Нет.

— Тогда принесите мне что-нибудь из магазина на углу. Два сэндвича с салатом из тунца и кофе побольше. Вся еда, — добавила она насмешливо, — за ваш счет. Я забыла дома свой кошелек.

— Деньги, — произнес Мак-Ковней. — Деньги.

— О чем это вы?

— А что будет с вашими деньгами?

— Недавно я составила завещание.

— На что же вы собираетесь жить?

— Возможно, — сухо заметила миссис Китинг, — вам удастся сотворить еще одно чудо.

Когда он принес из магазина еду, она с явным удовольствием поела и выпила кофе. Второй сэндвич миссис Китинг предложила Мак-Ковнею, но он был слишком удручен, чтобы думать о еде. Сотворенное им чудо лопнуло как большой мыльный пузырь. Вместо него появилось чувство, что он выковал железную пулю.

Так прошел день. Он покинул миссис Китинг, оставив ей несколько яблок и кипу старых журналов. На следующий день Мак-Ковней переговорил с Мэри и Джоан Китинг, а также позвонил Михаму. После обеда он отпустил своего помощника Джима Вагнера, и когда тот ушел, набил гроб миссис Китинг — прекрасную модель из бронзы и белого сатина, выбранную Мэри по каталогу — обернутыми в старые газеты камни, чтобы сохранился нужный вес.

Мак-Ковней был слабым человеком, ему редко приходилось затрачивать на что-либо физические усилия. Поэтому, когда он закончил, его тело дрожало от усталости.

И тут позвонила Мэри, заявившая, что они с Джоан еще раз подумали и решили, что раз миссис Китинг при жизни была столь экономной, то и после смерти ей не будет покоя в таком роскошном гробу. Обычный, серый будет более подходящим, да и обойдется он дешевле.

— Но вы должны были сказать мне об этом раньше, — холодно заметил Мак-Ковней.

— Мы решили это в самый последний момент.

— Теперь уже поздно что-либо менять.

— Почему же?

— Есть определенные... технические сложности.

— Ну что же, мистер Мак-Ковней, раз вы не можете сделать для нас такую малость, мы вынуждены будем, наверное, изменить заказ.

— Ни в коем случае! Вы не сделаете этого. Думаю, это было бы верхом неприличия, мисс Китинг.

— Мы живем в свободной стране.

— Подождите. Хотите, я назначу вам специальную цену за бронзу и ткань?

— Что значит специальную?

— Ну, скажем, с двадцати пяти процентной скидкой?

На другом конце телефонного провода прошло короткое совещание, после чего Мэри сказала:

— Но ведь все равно это будет стоить кучу денег.

— А тридцать пять процентов?

— Вот это нас устраивает, — заявила Мэри и повесила трубку.

В эту минуту дверь конторы Мак-Ковнея отворилась и в комнату вошла миссис Китинг со своей язвительной, как обычно, улыбкой. Мак-Ковней беспомощно посмотрел на нее.

— Вы не должны здесь появляться! Скорее возвращайтесь назад и...

— Я услышала телефонный звонок и подумала, что это, может быть, Мэри.

— Нет, звонила не она.

— Да нет, Мак-Ковней, именно она. Я ведь слышала каждое слово.

— Ну хорошо. — Мак-Ковней откашлялся. — Только не надо больше подслушивать.

— О, ее просьба не была для меня неожиданной. Меня это ничуть не задело. Так что, не огорчайтесь. Я никогда за последние годы не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. А знаете, почему?

— Нет.