Ворюга в клеточку

– Одну руку, – сказал Акимов. И они с дядей Степой освободили ему правую руку, а левую пристегнули к стойке стеллажа с консервами.

– Если будешь дергаться – все твои банки порушатся, – сказал дядя Степа. – Да и не убежишь далеко.

– Как водолаз Яша со столиком, – добавил Алешка.

Эта загадочная фраза почему-то очень напугала Хорька.

Мы выбрались из погреба, оставив Хорька наедине с его трудом.

– Может, – предложила Ленка, – сбегать к нему домой, пока он пишет, – плиту выключить.

– Обойдется, – сурово отрезал Алешка. И повторил: – «Мы бы его немножко помучили». Вот гад какой! Я таких людей самих бы на плиту сажал.

– Это понятно. А чего нам мешает?

– Ну-ну, друзья, – забеспокоился Акимов, – не увлекайтесь. А вот Карлсона в его квартире поискать нужно.

– Пошли? – с готовностью подскочил Алешка.

– Так нельзя, – заупрямилась Ленка. – Плитку в чужой квартире выключить можно. А что-то искать, даже свое, нельзя.

– А как можно?

– Вместе с ним зайдем. Пусть он сам все шкафы откроет.

– Это понятно, – первым согласился дядя Степа, – я одобряю.

Мы снова спустились в погреб.

– Написал, писатель? – спросил его дядя Степа. – Дай-ка сюда.

Он вслух и медленно прочитал «протокол», вернул его Хорькову, ткнул пальцем в низ листа:

– Вот здесь поставь число, телефон свой напиши, распишись. И добавь: «Не возражаю против осмотра моей жилплощади в моем присутствии гражданами, подписавшими данный докэмент». Молодец, давай сюда. Пошли картошку выручать.

Карлсона в квартире Хорькова мы не нашли. Картошки – тоже. Наврал, конечно, Хорек с испугу.

Он добросовестно провел нас по всей квартире, пооткрывал все дверцы в шкафах и в стенке, даже антресоли дал осмотреть. Чтобы подтвердить: Карлсона у него нет.

По-моему, он вообще начал понимать, как плохи его дела. И что попал он в надежные руки если не правосудия, то справедливости.

Особенно его доконал наш маленький дядя Степа. Который, кстати, все больше и больше брал на себя руководство нашими делами.

– Это все понятно, – сказал он Хорькову, когда мы собрались уходить. – Дело твое, парень, очень плохое. Ты совершил два тяжких преступления. Похитил человека. И, надо сказать, очень ценного человека для государства. – Тут я подумал с горечью, что государство, к сожалению, этого не знает. – И еще ты совершил кражу ценного имущества из жилища этого человека.

– Но я же не один, – попробовал смягчить свою вину Хорьков.

– Это еще хуже. Это групповое преступление. По предварительному сговору. А при групповом преступлении вина не разделяется, а складывается, понял?

– Что ж мне, одному надо было это делать?

– Вообще не надо было. И вот что я тебе скажу. Ты должен заслужить прощение.

– Это как?

– Будешь нам помогать. Все, что у Модесты узнаешь, будешь нам передавать. А мы уж за тебя словечко замолвим. И помни: этот докэмент, – дядя Степа похлопал себя по карману, – есть твой приговор. И от тебя зависит – каким он будет. Мягким или суровым. Это понятно?

Одуревший Хорьков только кивал головой, а потом сказал:

– Может, чайку попьем?

– Лучше картошки своей поешь, – непримиримо отрезал Алешка.

С тем мы и откланялись.

Дяди Зины опять не было дома.

– Я начинаю беспокоиться, – сказал Алешка. – Вдруг он на медведя пошел?

Я вздохнул:

– Пропал старик.

– Да при чем здесь старик? Мне ружье жалко.

Очерствел мальчик. В борьбе с преступниками.

А где же все-таки Карлсон?

Когда мы всей компанией ввалились к Акимову, меня охватило какое-то очень хорошее, доброе чувство. И я, кажется, понял, какая разница между сообщниками и соратниками. Оказывается, очень простая. Сообщники вместе делают плохое дело, а соратники – хорошее. И если сообщники, когда что-нибудь не так, предают друг друга, то соратники – никогда. И еще – соратники, даже когда ничего не делают, прекрасно понимают друг друга и испытывают чувство радости от общения.

По дороге мы взяли разных вкусностей на деньги, которые наиграл на своей флейте наш командир дядя Степа. И устроили настоящий пир в дружеской обстановке. Среди веселых рыбок, рядом с волшебным глобусом, под задумчиво парящими самолетами.

Алешка, кстати, тут же запустил альпиниста и скомандовал:

– Вперед и вверх, парень!

Эти слова стали и нашим девизом.

– Ну что, друзья, попробуем узнать, где наш Карлсон? – спросил Акимов и взял в руки пульт.

Мы собрались в кучку и уставились на экранчик. Он вспыхнул, но светился очень тускло и ничего на нем не было.

– Батарейки, что ли, сели? – Акимов включил индикатор. – Да нет, в порядке.

– Да он в шкафу сидит! – догадался Алешка. – Там тьма-тьмущая. И он ничего не видит!

– А ведь ты, пожалуй, прав, – Акимов, было видно, немного растерялся. – А что делать?

– Это понятно, – сказал командир Степа, – ждать. И момент ловить. Не все ж она его в шкафу будет держать. Надо ж его проветривать…

– Кого? Шкаф?

– Карлсона! – вдруг заорал Алешка. – Я придумал! Дядя Степа, где телефон Хорька? Звоните ему и скажите: «Карлсона надо проветривать. А то протухнет». Пусть он Модесте сообщит.

– Это понятно! – обрадовался дядя Степа.

А мне – нет, признаться. Глупость какая-то. Что там может протухнуть? Микросхемы?