Воробей под святой кровлей

Брат Кадфаэль начинал беспокоиться за Раннильт. Ни о чем не подозревая, она проговорилась о таких вещах, которые для нее звучали совершенно безобидно, зато для ее слушателей они означали большую опасность. Лучше всего поскорее забрать оттуда Раннильт, пока Сюзанне не показалось, что та может нарушить ее планы. Очевидно, Лиливин испугался того же; он торопливо выскочил из темного уголка, где сидел, и поймал за рукав Кадфаэля, прежде чем он и Хью успели выйти из монастыря.

— Сэр! Я ведь теперь свободен? Мне не нужно больше прятаться? Тогда возьмите меня с собой! Я хочу забрать мою девушку из этого дома. Я хочу, чтобы она была со мной. Что, если они вдруг испугаются, подумав, что она слишком много знает? Вдруг они что-то сделают? Я иду с вами, чтобы забрать ее, а со мной уж будь, что будет!

Хью дружески похлопал его по плечу.

— Пошли! Ты можешь идти куда хочешь. Ты свободен, как птица. Я скажу это моим людям и позабочусь, чтобы они обеспечили твою безопасность. А завтра об этом узнает весь город.

Когда Хью пришел к дому Аурифаберов и сержант громко постучал в дверь, ни в одном окне не светился огонь. Все домашние уже улеглись спать, и их долго не могли добудиться. Покойную Джулиану, наверное, уже облачили в саван, и она дожидалась, когда ее положат в гроб.

Первой наконец проснулась Марджери; спустившись вниз, она спросила дрожащим голосом сквозь закрытую дверь, кто пришел и зачем, мол, пожаловали в такой поздний час. По требованию Хью она отворила, неприятно удивленная тем, что Сюзанна, которая спала внизу, не вышла на стук и заставила ее спуститься. Однако очень скоро всем стало ясно, что, сколько ни стучи, Сюзанна все равно не услышит и что ее вообще нет дома. Комната ее была пуста, кровать стояла нетронутая, а в сундуке, в котором она держала свои платья, лежали только старые обноски.

Появление представителей власти во главе с помощником шерифа быстро подняло на ноги всех обитателей дома: сверху спустился Уолтер, недоверчиво моргая заспанными глазами, прибежал озабоченный Даниэль на помощь своей супруге, на другой стороне двора высунулся из двери Гриффин и растерянно вертел головой. Их компания производила удручающе жалкое впечатление, как будто они сразу измельчали, потеряв двух решительных предводителей; ни один из них не мог придумать, как тут быть, и они только растерянно переглядывались, словно ожидая, что сейчас из темной глубины холла вдруг выйдет Сюзанна.

— Моя дочь? — охрипшим голосом воскликнул Уолтер, беспомощно озираясь вокруг. — А разве она не здесь? Должна быть тут… Она была тут, как всегда… погасила, как всегда, свет… она всегда ложится последней. Да ведь и часу еще не прошло! Не может быть, что она исчезла!

Но Сюзанна исчезла. И как обнаружил Кадфаэль, который во время разговоров потихоньку ускользнул с фонарем, чтобы с заднего хода, спустившись по наружной лестнице, заглянуть в подвал, одновременно с ней исчез Йестин. Валлиец Йестин, человек без роду и племени, без денег и без положения, который и помыслить не смел о том, чтобы посвататься к дочке своего мастера, зная, что Сюзанну никогда не выдадут за него, даже теперь, когда она стала ненужной в качестве домоправительницы и вообще потеряла для семьи всякое значение!

Подвал тянулся во всю длину дома. Повинуясь внезапному побуждению, Кадфаэль отвернулся от пустой кровати и, освещая себе путь фонарем, прошел в ту сторону, которая выходила на улицу. Там оказалась узенькая лестница, ведущая в мастерскую. Открыв небольшую дверцу, он прямо перед собой увидел пустой сундук, в котором Уолтер хранил свои богатства. В эту ночь здесь не мелькала ничья тень, не прозвучало ни единого шороха, только мелькнул свет свечи, когда тихонько отворилась дверь.

Кадфаэль вернулся назад, поднялся по лестнице и вышел во двор; всего в нескольких ярдах чернел колодец. А справа была дверь, ведущая в комнатку Сюзанны, из которой она, пройдя несколько шагов, попадала на кухню; точно так же в нее мог входить молодой парень, после того как в доме все утихало.