Воробьиная ночь

Штурман жил в двухкомнатной квартире. В комнате размером побольше находились диван, круглый стол и шесть стульев, телевизор, посудная стенка. На стенах висело в им самим сколоченных рамах несколько репродукций картин, в основном пейзажи Левитана и Айвазовского. На окне радужным разноцветьем переливались колеус, герани, глоксинии, бегония.

Вдоль всех стен в меньшей комнате высились до потолка стеллажи, заполненные книгами. Стеллажи сооружал штурман тоже сам. У окна к стоякам был приспособлен откидной столик.

Станислав положил на столик деньги, потом отстегнул пистолет и бросил рядом.

— Ты вернулся! — сказала из прихожей жена, неслышно открывшая дверь. — А мы за молочком на кухню съездили. И купили тебе вкусного хереса. Хочешь выпить?

— Хотеть-то хочу, да не могу. Ночью на вылет.

— Жалко. Такой хороший херес. И еще я буженинки взяла.

— Завтра выпьем, тем более — суббота. Я быстро вернусь.

— А куда тебе лететь?

— В Уренгой. Часа три туда, столько же обратно. Примерно в это время буду здесь.

Она захлопала в ладоши.

— Тогда мы знаешь что сделаем? Съездим на Шарташское озеро, искупаемся, позагораем. Я давно тебя хотела вытащить, чтоб ты как следует отдохнул. Я все приготовлю не спеша, а на озере сейчас должно быть прямо чудно.

Когда она глядела на штурмана, глаза ее прямо-таки сияли. Вряд ли ее можно было назвать красавицей, но она была очень миленькой, и в ней таилась какая-то тихая притягательная прелесть, так и лучившаяся откуда-то изнутри. У нее были длинные, почти до лопаток, каштановые волосы, чуть завивавшиеся на концах, большие зеленые глаза с невинно хлопающими, тоже длинными, ресницами, маленький аккуратный носик и пунцовый рот. Сразу было видно, что она без памяти влюблена в мужа и совершенно счастлива.

— Чудно-то чудно, — улыбнулся штурман, — да народу будет в выходной…

— А мы лодку возьмем. Ты так давно не катался, да и я тоже. Настоящий праздник устроим. Как это — уик-энд?

— Примерно, — сказал штурман. — Вот, возьми деньги, купишь что надо, — повернулся он к столу и тут же чертыхнулся про себя: забыл убрать пистолет. Попытался прикрыть его собой, но Света уже увидела.

— А это что?! Зачем тебе пистолет? Откуда?

Он беспечно пожал плечами.

— От государства, откуда еще! Нам выдают оружие на каждый вылет. Ты же знаешь — угонщики, террористы, сепаратисты, особисты…

— Но раньше я у тебя никогда не видела ничего такого. — Лобик у нее над переносьем собрался в ижицу.

— Так я никогда и не брал домой, — сказал он. — Решил вот почистить — надо же когда-то.

— А, — вздохнула она с облегченьем. — А то я испугалась. Какие ж террористы в Уренгое!..

Штурман вздохнул с облегчением. Еще вздумала бы позвонить кому-то из ребят… Потом ночь не спала бы. Он задвинул пистолет подальше с глаз, протянул жене деньги.

— Тебе дали аванс?

— Премия.

— За что?

— Так квартал кончается. Не заметила?

Она всплеснула руками.

— И правда. Так замоталась с Никиткой — то постирушки, то побрякушки, — она рассмеялась.

— А ты попробуй с кем-нибудь из соседских старушек договориться на завтра-послезавтра, чтоб посидели с пареньком. Тогда мы сможем взять с собой палатку да и укатить на пару дней. Деньги заплатить есть — чего еще? Надо ж и тебе когда-то отдохнуть.

— Слушай, ты чудо. — Она обхватила руками его за шею и расцеловала в обе щеки и в губы. — Так и сделаем! Ура! Тебе приготовить что-нибудь поесть?

— Часика через два. Сначала я должен съездить к Рогову и забрать расчетчик.

Когда она вышла, штурман вытащил из-под стола дипломат. Он повертел в руках пистолет и сунул его внутрь. Остановился перед коляской с сыном, наставил на него указательный палец.

— Никогда не становись писателем, — назидательно сказал он ему. — Все писатели плохо кончают. Одни сходят с ума, другие стреляются, третьих стреляют или сажают в психушки. Понял?

Он легонько ткнул его пальцем в носик. Тот сказал:

— Гу…

Может, понял, может, нет.

Затем штурман с независимым и беспечным видом направился к лифту. Ехать ему надо было не к Рогову, а на электричке за Шарташское озеро. Там начинался большой лес.

7

Для второго пилота Геннадия Минина предстоящий полет проблемой не был и никаких мыслей не вызывал. Ни радостных, ни тревожных. Ни взлет, ни посадка для второго пилота заданием не предусматривались, а подержаться час-другой за штурвал в горизонтальном полете — дело не только привычное, но уже и начинавшее помаленьку приедаться. Финансовые проблемы второго пилота совершенно не занимали. Отец работал иллюзионистом в цирке, мать — дрессировщицей, и они не бедствовали. Тех же денег, которые получал он как второй пилот, ему хватало с избытком. Конечно, у него не было и не предвиделось, как у некоторых его одногодков, ни зарубежных тачек, ни благоустроенных коттеджей, ни сногсшибательных аудио и видеоаппаратуры, но он и не стремился все это заполучить, так что никому и не завидовал.

— Что это вы так на меня уставились? — услышал он вдруг неожиданный голос.

Звон льдистых колокольчиков.