Воробьиная ночь

Пространство, скорость, время - в твоем полном и неотъемлемом подчинении, твоя стихия, твоя жизнь. Твоя свобода. В полете ты -царь и Бог.

Такие чувства вряд ли испытывает хоть один человек любой другой профессии, и именно поэтому летчики так ею дорожат. Несмотря на то, что и неприятностей, с ней связанных, побольше, чем где бы то ни было.

Была бы земля такой, как небо.

Ах, если бы на цветы да не морозы, да если бы небо - без земли...

Земля вся запластована облачностью.

На экране локатора почти прямо по курсу положенной набок запятой прорисовывается озеро Аралсор. Спутать его ни с каким другим ориентиром невозможно. Вот и точное твое место.

Командир бросает взгляд на карту - траверз Волгограда.

Нынешние непрошеные работодатели Останина не озаботились тем, чтобы проложить ему маршрут по существующим воздушным трассам. Не только трасс - и управления здесь никакого нет, район ничейный. Вернее - заграница, Казахстан. Не миновать дипломатических осложнений. Хоть плачь, хоть хохочи. А лучше без эмоций. С одной стороны - хорошо: ты никому не мешаешь, и тебе никто. С другой - все равно что идти голеньким по Красной площади.

И начинается рассвет.

- 26678 - Волгоград-контроль. Пролет точки, пять четыреста, выход из зоны через сорок три, - голос Славы Балабана, неудачно прикидывающегося шлангом: он пытается изобразить голос Останина.

Чего уж там. Кто эти голоса будет сличать?

Волгоградцы уже в курсе. То есть знают, что бесхозный самолет без спросу вломился в их зону. И они хотят хоть что-то знать вразумительное о его дальнейших финтифантах. Поэтому диспетчер и взмывает:

- Волгоград-контроль - 26678, маршрут и цель полета? Ваше место?

Конечно же, он знает, что никакого поименованного борта над городом нет, но откуда гром, проследить по локатору не успел. И еще с минуту тщетно разоряется в эфире. А через десять минут Балабан докладывает уже свой пролет. И кто-то еще сообщает о входе в зону. И Слава в ту же масть:

- Плюс единичка.

- Есть, - щелкает переключателем командир.

- Проснулся дядя Шум.

- Подбрось цифирьку.

- Минус семнадцать.

- Понял. Засветки есть?

- Пока чисто. Чем могу?

- Грозишку, парень, да побыстрее, засветочки, да помощнее.

- Запросики. Не по силам, - огорчается тот. - Как у тебя?

- Справлюсь. Дядя ни к чему.

- Понял. Конец.

- Конец.

Аслан спрашивает:

- О чем вы говорили?

- Воины зашевелились.

- И... что-нибудь о нас?

- Сейчас узнаем.

Сам Останин не догадался поинтересоваться частотой, на которой здесь работают военные. Но отнять от Волгоградской семнадцать и щелкнуть переключателем пока способен. И сразу слышит голоса:

- Объект продолжает следовать с курсом двести. Только что прошел Аралсор. Азимут... удаление...

- Ты уверен, что тот самый?

- Соседи утверждают - тот.

- Продолжай наблюдение. Я свяжусь с КП. Расчетное границы?

- Тридцать шесть.

- Следи. Конец.

- О нас? - спрашивает Аслан.

- О нас.

Его лицо мрачнеет. Командиру тоже радости мало. Ну и растепа! Вот это и план, вот это и подготовка к вылету. Сообразил - отделался от пистолетика. Даже Балабан оказался предусмотрительней, хотя ему и предусматривать было что-то вовсе ни к чему. Вот так все планы. Вот так учеты и расчеты. Учат дураков, да не в коня корм. Заткнись и думай. О чем думать? Твои стратеги тоже лопухнулись. Вот это греет. Ах, как греет. Не один идешь ко дну - и у соседа корова подохла.

- Вы считаете, что они все-таки на нас нападут? - спрашивает Аслан.

- Я ничего не считаю, - хмуро говорит командир, хотя и думает про себя: я обязан так считать. Я много чего был обязан, да не обязался. - Кстати, что мы все-таки везем?

- Ну...

Он поворачивает к Аслану голову, смотрит жестко.

- Опасаетесь, что побегу им сообщать? Я должен принимать решения. А для этого должен знать.

- Оружие.

- Какое именно?

- Автоматы... пулеметы...

- Черт бы вас... Тогда понятно.

- Что вам понятно?

- Им это известно.

- Им не может быть это известно! Наши люди...

- Ваши, ваши, - ворчит командир. - Или наши.

Хоть собачьи, хоть телячьи - на его голову. Его вдруг обдает холодком. А если это - Кедров? Запросто. Зачем ему, чтоб русские автоматы стреляли в русских? Зелененьких ему это не прибавит. Один звонок... Погибнут самолет и летчики? Даже пожалеет. Искренне. Как пожалел волк кобылу. Или крокодил, пустивший слезу. За сведения ведь могут и приплатить? Хороший рейс. Хороший бизнес. Одним - промолчать, другим - сказать. И концы в воду.

Коротка ты, воробьиная ночь. И можешь оказаться совсем коротенькой. Где твои громы и молнии? Грозы мне нужны!

Вот уж о чем ни один пилот в здравом уме не мечтает. Нужда заставит... прокукарекаешь?

Гадство.

Весь лексикон всего экипажа и чуть больше, как и положено командиру. И никаких тебе мыслей о вечном, благом и возвышенном. Один сплошной вой и мат в ожидании действий и невозможности приступить к ним немедленно. Прорва затягивает все глубже, а ты вынужден, зажав дыхание и волю, подчиняться течению.