Воробышек

Ворвавшись в свою комнату, распахнул шкаф. Застыл, внимательно разглядывая содержимое. Все было, как обычно. Идеально ровные стопки с одеждой выглядели нетронутыми. На нижней полке темнела моя спортивная форма. Я осторожно вытащил толстовку, которую не доставал ни разу с момента приезда. На первый взгляд она в том же виде, в каком я ее и оставил. Однако, интуиция брала верх.

Развернув балахон, я заметил в капюшоне зацепившуюся за шов сосновую иголку, а поднеся одежду к лицу, почувствовал тонкий, едва различимый запах.

Аромат, который я не спутаю ни с чьим другим.

Ее аромат!

СУКА.

Глава 15.

Я надел толстовку и спустился вниз. Макс, вернувшийся от себя в точно такой же толстовке, что-то бренчал на гитаре. Отец и Иван Гордеевич расслабленно беседовали, Римма Семеновна ушла отдыхать, а Женева молча смотрела на огонь.

Мать ее, идиллия!

- О, Егор, смотрю вы с Максом-то заностальгировали по Сазонову, - кивая на одежду, улыбнулся генерал.

Сазонов – широко известен в военных кругах. Преподает в нашем ВУЗе множество практических дисциплин, связанных в основном с противодействием терроризму. Обожает марш-броски, военные учения и тренировки на выносливость.

А еще он обожает рассказывать о своих боевых операциях. Без конкретики и раскрытия какой-либо важной информации, но с весьма впечатляющими подробностями.

- В  этом семестре сдавали ему «Развед.деятельность в боевых условиях», - отозвался Макс, - Егор, кстати, лучший на курсе! В любимчиках у Сазонова.

- Да неужели? – удивился отец. Вообще он не хотел, чтобы я поступал в военную академию. Предпочитал, чтобы осваивал мирную профессию.

С компьютерами, да и с любой техникой, я с детства легко ладил. Мне всегда говорили, что в этой сфере у меня высокий потенциал. Олимпиады, конкурсы… Все давалось играючи.

Но тратить свою жизнь на разработку дурацких приложений и разъедающих мозг игр, совершенно не хотелось. Мой отец, тот, чью фамилию я ношу, был военным офицером. Он погиб, выполняя боевое задание. Его звезда героя лежит в моем шкафу. И, как бы глупо это ни звучало, мне бы хотелось, чтобы он мной гордился.

Мне действительно перепало местечко в любимчиках у Сазонова, но, думаю, это обусловлено еще и тем, что этот суровый майор был лично знаком с Игорем Королевым, которого вспоминал при каждом удобном и неудобном случае.

Я был рад слушать рассказы об отце. И хотел быть на него похожим. Смелым, отважным, преданным стране. Однако, гемофобия внесла в мою жизнь свои коррективы. Совершенно очевидно, что в реальных военных условиях я скорее обуза, нежели боевая единица. Поэтому выбрал специальность, призванную защищать государство и его народ на информационно-техническом уровне, что с каждым годом обретает все большую важность.

- Ага, – продолжил Макс, бренча незатейливый мотив. – Только не смотря на это Сазонов дрючит всех без исключения и в хвост, и в гриву.

- Небось, спрашивал дополнительно про свои любимые «пять методов», - хмыкнул Иван Гордеевич. Он тоже был не понаслышке знаком с Сазоновым и, конечно, знал о пристрастиях майора к жестким способам дознания.

- Ну а как же! – не унимался Макс, - Будь его воля, во время учений мы бы реально отрабатывали их друг на друге.

- Вот ведь старый садист! – засмеялся Коротков-старший, - Максим, спой-ка лучше что-нибудь душевное, про любовь. Вечер слишком хорош, чтобы говорить о списанных в запас вояках.

Вечер и впрямь был хорош. Солнце едва закатилось за горизонт, с озера потянуло прохладой и немного запахом болотной тины, громко стрекотали сверчки, квакали лягушки, потрескивали поленья, отбрасывая оранжевые всполохи света на лица. Первые звезды на едва начавшем темнеть небе, сияли далеким, холодным, бледным светом, из-за сосен выкатывался остроконечный месяц с серыми пятнами лунных кратеров.

Макс ударил по струнам и затянул одну из своих любимых песен.

Бессмертный Сплиновский «Романс». Печальная «Кукушка» Цоя. Тоскливая «Варвара» Би-2.  И конечно же, «Батарейка» Жуков, «Крылья» Наутилуса и «Потерянный рай» от Арии.

Солнце окончательно село и землю укрыли густые сумерки. В темноте летней ночи переливчатые гитарные аккорды и негромкий красивый голос Макса создавали атмосферу романтики и уюта.

Мне действительно было хорошо. Легко и спокойно. Я лежал на шезлонге, глядя на звезды и покачивающиеся верхушки сосен и ни о чем не думал. Сознание вместе с мелодией струн взмывало вверх и растворялось, как искры костра.

Всего на несколько минут я позволил себе отпустить ситуацию и насладиться приятным вечером. Конечно, наверняка нас с отцом ждет впереди еще один непростой разговор, но только теперь никакой вины на плечах я не ощущаю.

- А пусть-ка Женева нам споет, - внезапно предложил отец, как только замолкает Макс, - Ты ведь оканчивала музыкальную школу, ведь так, милая?

Ева оторвалась от созерцания огня в мангале и растерянно посмотрела на отца. Вспоминаю, что в досье действительно были данные об окончании некой школы искусств имени какой-то Николаевой.

Отец проверяет Еву?