Ворохом старых фотографий (СИ)

Глеб всегда был их лидером, авторитетом и руководителем, он был сильнее не столько магически, сколько просто морально. Он влиял на девушек даже сильнее, чем их темный дар. Он позволял им чувствовать себя живыми, настоящими и всемогущими. Он один превращал некромагов в единый, живущий одним общим порывом организм. Он один, мрачный и насмешливо ухмыляющийся, легко и издевательски подбрасывая своими длинными, как у пианиста, и смуглыми пальцами тросточку, способную сокрушить почти любую силу на этом свете, являл собой грозное оружие, способное решить исход войны в пользу Тибидохса.

Он не был за Сарданапала. Он воевал не за идею, как горстка особо ярых представителей светлых, не за спасение всего мира, как основная часть тибидохсцев, и даже не за свою жизнь, как оставшиеся темные. Он просто заключил выгодную для себя сделку и, получив обратно всю свою силу, включая могущество Тантала, согласился помочь академику в его нелегкой борьбе. Не клялся, не обещал идти до конца. Просто обещал помочь. И Черноморов знал, что Бейбарсов мог уйти в любую секунду, прихватив с собой Жанну, Лену, а заодно и Шурасика, который в последнее время был неотделим от Свекольт. Но в то же время Сарданапал знал — Глеб не уйдет. По крайней мере до тех пор, пока Таня жива, его будет держать эта губительная для всех, жгучая и вечная, как и сам некромаг, любовь. Светлое чувство, право на которое за некромагом Глебом Бейбарсовым академик Сарданапал Черноморов никогда не признавал.

Некромаги сделали все, что могли, и даже больше, всегда оставаясь в строю, с легкой усмешкой откидывая врагов, невесомыми движениями приближая всех к победе. Они никого не спасали и никому не помогали, даже если их молили об этом, но именно они сделали большую часть работы по борьбе за победу магического мира.

Вот только тогда, в августе, в дни догорающего и оттого настолько яркого и сильного летнего тепла, никто еще не мог этого знать.

— Ванька! — крикнула Таня, резким движениям оборачиваясь вокруг себя на пятках. Толпа уносила ее то в одну, то в другую сторону, и любые ее попытки выцепить из пестрых голов возлюбленного была тщетной. — Ванька!

Валялкин был магом уже больше недели, но ни Таня, ни он сам никак не могли привыкнуть к вернувшейся силе. Для Гроттер сейчас ветеринар был самым беззащитным человеком на острове, которому однозначно требовалась помощь. Ванька был наиболее слабым среди них всех, первым кандидатом для ухода в мир иной — Таня понимала это в данную секунду как нельзя лучше.

— Ванька!

Но Ванька не отзывался — он просто ее не слышал. Толпу лихорадило и бросало туда-сюда, человеческое море лилось бессистемно и ужасающе быстро, стремительными порывами утекало подальше от стен замка, словно на этом маленьком острове было хоть одно защищенное место.

Таня вновь огляделась, но не увидела ни одного знакомого в этой толпе. Какие-то серые лица совсем еще детей, однозначно учеников школы, и почтенного возраста магов проносилось мимо нее, сливаясь в одно бесконечное пятно…

Гроттер еще раз позвала Валялкина и, не получив ответа, замерла, опустив руки и не зная, куда бежать дальше и что делать. Людская волна, замечая препятствие на своем пути, поначалу пыталась смести девушку или потащить ее за собой, но пошла по пути наименьшего сопротивления и предпочла обогнуть Гроттер, просто не обращая на нее внимание. И Таня тоже не обращала — она стояла рядом с подвесным мостом, почти у стен замка и не знала, что дальше делать. Куда бежать, кого звать, с кем сражаться. Ветер растрепал ее волосы — одна прядь налезла на глаза, а вторая упорно лезла в рот. Таня даже не заметила ее. Не убрала, не заправила за ухо, как всегда делала. Ее поглотила несколько другая паника, не та, что заставляла бежать орды проносящихся мимо людей. Это была безразличная ко всему, разливающаяся по всему телу слабостью паника, не желающая давать ей мыслить здраво.

Девушка подняла глаза и посмотрела на замок. Солнце било ей в глаза, из-за чего пришлось их чуть прищурить. Наткнулась взглядом на некромагов, стоящих плечом к плечу совсем близко, в одном из переходов. Гроттер даже могла разглядеть выражение их лиц, казавшееся безразлично-отчужденным. Маги Смерти не смотрели вниз, заранее презирая рассыпавшихся внизу магов — они насмешливо наблюдали за небом, где на ступе, зловеще хохоча, бездействовала Чума. Словно давала магам шанс оправиться от шока и собраться с духом.

Странная, страшная, сумасшедшая старуха. На фоне лазурного неба она была темным, несуразным и лишним пятном прекрасного летнего денька и праздника жизни.

Таня, казалось, очень долго смотрела на Чуму, но та не обращала на девушку никакого внимания. Она давилась своим торжеством и смехом демонстрировала свою неоспоримую силу, способную напугать каждого мага, каким бы сильным он не был.