Ворон

В поднебесье ангел жил —
        Глас его был сладок:
Сердце-лютню он носил,
Дивный ангел Исрафил,
Гимном он своим затмил
Поднебесный хор светил,
        Славивший порядок.

И луна внимала,
        Влюблена
        И смущена,
Вся пылала.
        Семь Плеяд[51], сестер прекрасных,
        Жаждали средь молний красных
        Гимнов страстных
        Сладкогласных.

Признавалась рать святая
        (Луны, звезды, хор Плеяд):
Чистым пламенем пылая,
Звуки гимнов исторгая,
        Чары дивные таят
Лютня трепетно-живая,
        Струн ее волшебных ряд.

Где меж гурий[52], мудр и строг,
        Хору звезд послушных
Осиянный внемлет Бог,
        Несравненный Исрафил
На стезях воздушных
        Гимны страсти возносил!

Посмевший так дерзнуть,
        Прославлен будь и вечен!
Певец, разъявший грудь,
Отверзший страсти путь, —
        Будь лаврами увенчан!
В веселии пребудь!

Когда твою любовь
        И боль твоих утрат —
За каплей каплю кровь
        Персты твои точат, —
        Пусть звезды помолчат!

Небеса – они твои!
        Это царство совершенства!
        Дольний мир – юдоль смиренства,
Где и тень твоей любви —
        Верх блаженства!
Но если б жил
Здесь Исрафил,
        А я б восстал из перстных —
Ему бы недостало сил
        Петь в сих пределах тесных!
А я бы гимны возносил
        В пределах поднебесных!

The Sleeper [53]