Ворон

Путем пустынным и глухим,
Ордою демонов гоним
Там, где тьма на небосклоне,
Там, где Ночь на черном троне,
        Я вернулся в край родной
        Из Фуле[88] темной и немой,
Лежащей в блеске гордого убранства
        Вне времени и вне пространства.

За гранью дней лежит страна
Безбрежных рек, долин без дна,
Но формы там в глазах размыты
Росой, во всем краю разлитой;
Там горы, в лоно вод смотря,
Отвесно рушатся в моря;
В морях, ярясь, взмывают воды
К пылающему небосводу;
Озера чужды синевы,
Озера мрачны и мертвы:
На черной глади их застыли
Пушинки легких белых лилий.

Там, где, не зная синевы,
Озера мрачны и мертвы,
А в водах горестно застыли
Пушинки легких белых лилий,
Где глядятся в глубь озер
Гребни грозных голых гор,
Где, тревожа мертвый пруд,
Жаба и тритон живут,
Где выходит в смрадный мрак
        Из болота вурдалак, —
Везде, в любом ущелье темном,
В любом урочище укромном,
Везде, куда ни бросишь взгляд,
Тени Прошлого стоят:
И слышит путник устрашенный
Мольбы, рыдания и стоны —
Стоны тех, кто исчез
В Земле – иль в черноте Небес.

Душа, лишенная отрады,
Там находит Эльдорадо[89],
И сердце, полное тоской,
Обретает там покой.
Но те, что были в этом крае,
Блуждали, глаз не подымая;
Тех тайн, что он в себе таит,
Смертный взор не различит:
На веки словно груз ложится —
Так повелела Ночь-царица.
Очам души тот край предстал
Как через дымчатый кристалл.
Путем пустынным и глухим,
Ордою демонов гоним
Там, где тьма на небосклоне,
Там, где Ночь на черном троне,
Я вернулся в край родной
Из Фуле темной и немой.

Eulalie [90]

                I DWELT alone
                In a world of moan,
        And my soul was a stagnant tide,
Till the fair and gentle Eulalie became my blushing bride —
Till the yellow-haired young Eulalie became my smiling bride.

                Ah, less, less bright
                The stars of the night
        Than the eyes of the radiant girl,
                And never a flake
                That the vapor can make
        With the moon-tints of purple and pearl,
Can vie with the modest Eulalie’s most unregarded curl —
Can compare with the bright-eyed Eulalie’s most humble and careless curl.

                Now Doubt – now Pain
                Come never again,
        For her soul gives me sigh for sigh
                And all day long
                Shines, bright and emphasis,
        Astarté within the sky,
While ever to her dear Eulalie upturns her matron eye —
While ever to her young Eulalie upturns her violet eye.

Лелли