Ворон

Однако здесь есть свои “подводные течения”. Ворон — победитель в дуэли с героем, он отнимает у него последнюю надежду, но разве последнее слово в этом мире остается за Вороном? Спор человека и Ворона имеет глубокие онтологические основания. Собственно говоря, вопрос о посмертной участи души человека явно или тайно звучит в душе каждого мыслящего субъекта.120 Сюжетное поле “Ворона”, проходя сквозь сознание реципиента, лишь сильнее и глубже обнажает ту “онтологическую рану”, которая возникла у реципиента задолго до соприкосновения с текстом и которая будет кровоточить еще много времени спустя. Реципиент не обязан относиться с полным доверием к нарратору. Недоверие к окончательному “нет” в “Вороне” и формирует тот пафос вопрошания, который по своей художественной силе превосходит пафос отрицания. Можно сказать, что ВОПРОС в “Вороне” не только онтологически первичен, но и онтологически значимее ответа.

К сверхзадаче произведения с совершенно иной стороны нас может подвести синергетический анализ, примененный И. Пригожиным к физическим событиям.121 Разумеется, любая экстраполяция методов естественных наук в сферу изучения художественных событий сопряжена с известным научным риском и может иметь ограниченный радиус действия. Как мог бы проинтерпретировать картину мира в “Вороне” синергетик? Исходная ситуация предстала бы ему ситуацией неустойчивого равновесия. Некое драматическое событие в прошлом оказывает влияние на поведение героя, создавая напряжение и провоцируя его на дальнейшие шаги. С помощью маркированной (сакральной) информации он пытается воспрепятствовать нарастанию энтропии и придать всей системе отношений с окружающей действительностью равновесный устойчивый характер. Попытка терпит крах, к тому же имеет место “несанкционированное” вторжение в жилище хтонического существа. Процессы становятся все более и более неравновесными, степень алеаторичности резко возрастает, ситуация становится неустойчивой и неуправляемой. Вблизи точек бифуркации122 — сюжетных развилок (пространство между вопросом героя и ответом Ворона) — отмечаются флуктуации. Решающая для судеб всей системы точка бифуркации образуется в диапазоне строк 91-95 (вопрос героя о возможности посмертной встречи с Линор). Ответ на вопрос получен (строка 96), и вся система погружается в пучину хаоса. Смолкают голоса героя и Ворона, герой вступает в зону вечного молчания. Новый порядок выкристаллизовывается из хаоса, но это порядок не жизни, а смерти. Колебательные движения тени продолжают совершаться, но это обратимый процесс, иллюстрирующий “дурную бесконечность”. Разорвать цепочку может лишь сверхъестественное чудо.

Поправки Э. По к тексту “Ворона” (Автограф письма Э. По к М. Шю от 3 февраля 1845 г.)

Первая полоса еженедельника Нью-Йорк Миррор от 8 февраля 1845 г. со стихотворением “Ворон ”

В.И. Чередниченко “ВОРОН” ЭДГАРА ПО КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН: ОТ ПРЕДПОСЫЛОК К ПОСЛЕДСТВИЯМ

1. ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ. ИСТОЧНИКИ. ПУБЛИКАЦИИ

В англоязычной литературе существует множество версий создания “Ворона”, обладающих разной степенью достоверности, что неудивительно для произведения, еще при жизни автора имевшего серьезный успех и широко обсуждавшегося в литературных и читательских кругах. Среди версий заведомо неправдоподобных упомянем следующие:

1. Подлинный автор “Ворона” — не Э.А. По, а другое лицо.

2. Э.А. По присвоил себе чужой труд, отшлифовав или переработав его.

3. “Ворон” — частичный/полный перевод иноязычного произведения.

Проблема заимствования — одна из самых обсуждаемых в англо-американской критической литературе по “Ворону”. Эдгару По инкриминировали всевозможные виды “захвата” чужой собственности — от сюжета и мотивов до отдельных образов или слов (меньше всего ударов пришлось по метрике). Сравнительно редки случаи обвинения в чистом плагиате, сошлемся на один из них. Так, “Эдинбург Дейли Ревью” (“The Edinburgh Daily Review”) от 18 августа 1864 г., называя публикацию По “единственным в своем роде образчиком литературного жульничества”, пишет, что все формально-содержательные особенности стиха (включая сюжет, ритм и рифмы) были списаны с персидского оригинала благодаря детальному знакомству По с восточными языками. Для достоверности следовало указать автора, у которого было украдено стихотворение, и источник информации. Автора назвать забыли, а вот в качестве источника фигурирует “бывший бомбейский служащий” некто мистер Лэнг (Mr. Lang). Чтобы придать вескость всей истории, анонимный обличитель ссылается на “одного из самых знаменитых востоковедов в Англии”.123 Воистину “надувательство как точная наука”!