Читаем Ворон и ветвь полностью

Ворон и ветвь

Эрек плакал и кричал, Женевьева хотела сказать ему, что с ней все хорошо, но губы не слушались. Растрепанный, с черно-синей скулой и рассеченной кожей на виске, сын был страшен. Но он был жив! И он, и Энни! Женевьева закрыла глаза, думая, что хорошо бы еще хоть раз перед смертью вздохнуть полной грудью, но низ живота словно жевала тупая наглая корова, совсем как та, соседская, в Молле, что однажды украла у них с веревки выстиранное белье…

В нос ударил острый запах нюхательной соли. Женевьева сморщилась, чихнула и поняла, что жива.

– О, вы пришли в себя, госпожа баронесса? – с явным удовлетворением сказал незнакомый мужской голос. – Лежите спокойно, прошу вас. Вы в полной безопасности.

– Ребенок… – прошептала она мучительно пересохшими губами.

– Не беспокойтесь, мой врач говорит, что угрозы для ребенка больше нет. Плащ смягчил удар ножа, кончик только слегка вас оцарапал. Хвала Свету Истинному и Благодати Его.

– Хвала Свету, – согласилась Женевьева. – Пить… И кто вы?

– О, конечно, сейчас.

Восхитительно кисловатая вода полилась ей в рот из прижатой к губам чашки. Женевьева глотала воду с лимоном – настоящим лимоном! – недоуменно разглядывая обитые полосатой тканью стены, небольшое застекленное окно и человека, который ее поил. Приятно округлое лицо с умными карими глазами, взирающими на нее с доброжелательным участием, коричневый бархатный камзол, белый кружевной воротничок, ухоженные руки… Незнакомец был похож на солидного купца или чиновника, хотя мог оказаться и небогатым дворянином. Но всадники! И она явно в карете! Большой, прекрасно устроенной карете для дальних поездок.

– Эрек! Энни…

Она приподнялась на локте, пытаясь осмотреться.

– С вашими детьми все хорошо, – так же мягко успокоил ее незнакомец. – Баронет и баронесса с моим доктором в другой карете, они скоро присоединятся к нам. Простите, я не представился. Теодорус Жафрез, секретарь его светлейшества архиепископа Домициана Арморикского, к вашим услугам. Не устану благодарить Свет Истинный, что свел нас так вовремя, госпожа баронесса.

– И я тоже, господин Жафрез, – постаралась улыбнуться Женевьева, чувствуя, как карета качается на мягких рессорах. – Благодарю Свет и вас. Мы… куда-то едем?

– О, но вы же собирались в Стамасс? – любезно улыбнулся в ответ господин секретарь архиепископа. – Буду счастлив сопровождать туда столь прекрасную даму. Не могу же я допустить, чтобы вам снова угрожала какая-то опасность в этих диких местах.

– В Стамасс? Вы тоже ехали туда? Простите, я отдохну…

Мысли путались, Женевьева, почти не притворяясь, обмякла на широкой и длинной спальной скамье, где ее удобно устроили среди подушек и одеял. Жафрез… Что секретарь архиепископа делает на дорогах крошечного баронства? И почему это имя кажется таким знакомым? Или даже не имя… Они свернули в тупик, почему люди Жафреза оказались рядом? Услышали Энни? Свет Небесный, они живы! Она, Эрек, Энни – все живы! Благодарю тебя, Свете мой…

Спрашивать о тех, кто пытался их убить, ни сил, ни желания не было. Женевьева качалась на теплых мягких волнах, понимая, что ее наверняка напоили успокоительным. Хотелось плакать и смеяться, но как-то не всерьез, не по-настоящему. Они живы, они едут в Стамасс, и у секретаря архиепископа, не иначе как посланного им Светом, с собой даже врач. Настоящий врач!

А потом Женевьева вспомнила. Секретарь самого архиепископа… брат настоятеля Экарния! В теплые волны спокойствия ворвалась река холодного страха. Знает ли он о ней что-нибудь? Конечно, знает! Он назвал ее баронессой. И если едет из монастыря, то… Но почему тогда везет их в Стамасс! И как он мог гостить у настоятеля, чтобы об этом никто не знал? Приезд такого лица – ей бы обязательно сказали! Или… Он ехал не в Стамасс, а из Стамасса? И развернулся в шести милях от монастыря, чтобы отвезти в город провинциальную баронессу? Которой к тому же было бы куда спокойней отлежаться дома? Бред! Если только… Если он не ехал сюда специально за ней. Тогда все сходится. Только для убийц в этом узоре пока нет места, но она вряд ли видит все кружево событий. Ничего не кончилось. Она по-прежнему стоит на горящем мосту, не зная, в какую сторону кинуться, чтобы спастись.